«Сотрудничество в условиях новой Холодной войны» – подобные риторические обороты стали обыденными в последние два года, они используются журналистами для привлечения внимания к материалам (см. методическое пособие «SMM скрепы для чайников»), политиками для создания образа непрекращающегося противостояния, кухонными политологами для иллюстрации своей «ерундиции на три класса школы». И, в целом, это все не трогает образованное население России, которое хоть немного осведомлено о значении термина «Холодная война». Совсем другое дело, когда подобная риторика используется отдельными представителями академических кругов, проводятся конференции, круглые столы, привлекаются молодые студенты и будущие специалисты, и умные дяди рассказывают подрастающим ученым о том, что страна наша находится в состоянии новой холодной войны с другой страной (раз мы теперь не блок, а страна, то и НАТО сводится к США).
Зачем это делается? Стоит поинтересоваться у, так называемых, осведомленных академиков. Конечно, им тоже нужно как-то привлечь внимание, доказать свою общественную значимость, а тут такая броская тема, почему не залезть в закрома общественного резонанса?
Собственно почему, на мой взгляд, термин «Холодная война 2.0» в корне неверен: с точки зрения оксфордского словаря «холодная война» – состояние политической враждебности между странами, характеризующееся угрозами, пропагандой и использованием других мер, не предполагающих открытой конфронтации. Тут вроде бы все нормально: да, враждебность в наличии, пропаганда тоже, вроде, присутствует (хотя тут можно поспорить об её обоюдности и происхождении), угрозы – косвенные, иногда использование экономических методов и т.д.
В целом все верно, однако в России используется термин «новая Холодная война» или «Холодная война 2.0». Согласно тому же оксфордскому академическому словарю термин «the Cold War» относится к состоянию враждебности между социалистическим и капиталистическим блоками в период с сорок пятого по развал. Следовательно, когда используется термин «Холодная война 2.0», он как бы возвращает нас к событиям идеологического, военного, политического и экономического противостояния второй половины 20 века. И тут мы сталкиваемся с несколькими важными противоречиями: во-первых, идеология, особой разницы в идеологиях США и России нет, официально все одно и тоже, развитие экономики, значимость на международной арене, укрепление взаимоотношений с соседями (для несведущих напоминаю, отношение к гомосексуализму это не идеология). Во-вторых, конфронтация блоков: выделить два четких блока не представляется возможным, осторожная поддержка со стороны отдельных стран СНГ обусловлена экономическими предпосылками, а не желанием создать новый Союз. Про экономическую конкуренцию, которая выражалась в гонке вооружений и космической гонке вообще говорить довольно сложно, если уметь пользоваться данными по ключевым показателям экономического развития.
Итак, что мы имеем в итоге, представьте, что у вас есть дома старый калькулятор, который вы приносите другу и пытаетесь впарить его как новый MacBook. Нечто подобное происходит в отдельных академических кругах при использовании термина «Новая Холодная война». Я не буду пускаться в долгие рассуждения касательно негативной коннотации данного термина, или во все горло бомбить о том, что подобные формулировки, создают атмосферу агрессии и недоверия. Выражу свое мнение на понятном для советского ученого языке: «Стыдно должно быть, товарищи», в отличие от английского языка, в русском нет удобного артикля the, который превращает состояние напряженности на политической арене в открытое международная противостояние, оправдывающее любые действия ради превосходства над оппонентом.