Прошлое каждого человека таит в себе много тайн, далеко не всегда понятных даже для него самого. Кто-то может безболезненно спрятать своих призраков в затаённые уголки памяти, кто-то же терзает себя догадками и домыслами – «а если бы…», «а вдруг…». Вопрос важности и влияния прошлого на личность исследовался и психологами, и философами, и искусствоведами – и кинематографистами. Примеров тому масса, как среди классики, так и среди современного популярного и фестивального кино. Один из них – новая драма французского режиссёра Арно Деплешена «Призраки Исмаэля», открывавшая Каннский фестиваль в этом году и вышедшая в прокат 17 августа.

Картина рассказывает об Исмаэле Вюйаре (Матьё Амальрик), успешном кинорежиссёре, пережившем в прошлом утрату близкого человека: его молодая жена Карлотта (Марион Котийяр) попросту исчезла, не оставив следа или намёка на то, жива она или нет. Годы шли, и Исмаэлю пришлось объявить супругу погибшей. Два десятка лет постоянного самоанализа вылились в долгожданное чувство принятия, и герой открыл себя для другой женщины, Сильвии (Шарлотта Генсбур). Однако любовная идиллия нарушается внезапным возвращением Карлотты – фантома прошлого, рушащего настоящее.

Источник фото: http://www.filmvandaag.nl/

Что ж, прошлое никогда не отпускает просто так – оно способно настигнуть в любой момент, заключив в ловушку из воспоминаний и потерянных надежд. С этой точки зрения Деплешену удалось создать очень занимательный фильм: помимо использования реминисценций (об этом подробно писал Станислав Зельвенский), француз выстроил такую образную систему, что поведение персонажей складывается в подобие бесконечного зеркального лабиринта, из которого едва ли можно найти выход.

Исмаэль боролся с действительностью до последнего, отказываясь признавать любимую погибшей (подтверждение тому – портрет Карлотты в его квартире). Даже спустя двадцать лет он не готов смириться с её исчезновением – он, кажется, уже простил и отпустил её, но всё ещё не желает обсуждать былое. Два года с Сильвией – сладостное забвение, выход из затяжного сна, мнимое освобождение от пут прошлого. В одно мгновение эта иллюзия новой жизни исчезает, сменяясь старым, уже надоевшим кошмаром. Карлотта же – зеркальная противоположность бывшего мужа. Будто по щелчку пальцев героиня сменила семейный очаг на бродячую жизнь и покинула дом Исмаэля. Три года замужества с ним превратились для неё в испытание, и побег стал глотком заветного свежего воздуха – по сути, тем же забвением. Но и ей приходится столкнуться со своими призраками – драма в новой семье заставляет её вспомнить о старой, и неприкаянная Карлотта, для которой настоящее в мгновение ока рассыпалось, решает вернуться к Исмаэлю.

Источник фото: http://i.f1g.fr/

Осложняется такая структура эпизодическим вторжением кадров фильма, над которым работает главный герой. Режиссёр снимает картину о своём брате Иване, служащем в министерстве иностранных дел. Секретные агенты, заговоры, взрывы – в этих вставках Деплешен вволю иронизирует над жанром шпионского кино. При этом в образе киногероя Ивана (Луи Гаррель) Исмаэль отражает свою жизнь, сочетает черты Карлотты и собственные: брат на экране мучается из-за ночных кошмаров, как и его создатель, бесследно исчезает и неожиданно появляется, как его пропавшая жена. Таким образом, калейдоскоп двойников и параллельных ситуаций создаёт впечатление замкнутого круга, из которого ни героям, ни зрителю не выбраться.

Примечательна символика снов: лейтмотив ночного кошмара напрямую связан с образом Карлотты и очень чёток на протяжении всей картины. В диалогах персонажей то и дело всплывают привычные для всех метафоры – так, двадцать лет неизвестности стали для Исмаэля, по его словам, «ночным кошмаром»;  образ сна централен в стихотворении, которое Карлотта читает Сильвии. Однако многим героям дурные сны приходят и в реальности: первое упоминание о Карлотте на экране – она приходит в кошмаре к собственному отцу, Исмаэль страдает бессонницей уже много лет, потому что по ночам его мучают ностальгические сны – эхом тому звучат сновидения киногероя Ивана.

Источник фото: https://media.services.cinergy.ch/

Да и композиционно Деплешену удалось выстроить фильм-лабиринт: вставки со шпионской лентой Исмаэля очень велики по продолжительности и иногда даже вытесняют, чересчур оттеняют основную линию, но благодаря этому создаётся эффект двухмерности, двоемирия – тех же сна и реальности (не случайно название фильма в оригинале – «Les fantômes d’Ismaël», а «fantôme» можно перевести и как «иллюзия»).

«Прошлое настигает нас всегда»

Итак, герои Анри Деплешена увязают в болезненном прошлом и не могут найти из него выход. Но – и в этом самое главное – режиссёр показывает и другую сторону прошлого, не омрачённую разрывом с любимыми. Речь, конечно, о флешбеках с участием Сильвии: Деплешен показывает начало и развитие их отношений, за два года до основного сюжетного действия. Прошлое здесь не теснит действительное, не разрушает чужие жизни и не вступает в конфликт с самими героями – напротив, оно гармонично вырастает в настоящее, предполагая будущее. Кто знает, как могли бы повернуться жизни Сильвии и Исмаэля, если бы Карлотта не вернулась… Но, очевидно, Деплешен предпочитает быть реалистом – прошлое настигает нас всегда.

Источник фото: https://2.bp.blogspot.com/

Тему не отпускающего прошлого можно назвать одной из самых популярных среди кинематографистов – вспомним «В прошлом году в Мариенбаде», «Малхолланд Драйв», «Вечное сияние чистого разума» или недавнюю «Уну». На предстоящем Венецианском кинофестивале тоже можно встретить несколько фильмов, посвящённых схожей тематике.

Один из них – новая работа Пола Шредера, триллер «Первая реформаторская церковь» с Итаном Хоуком и Амандой Сайфред в главных ролях. В центре сюжета – армейский священник, потерявший сына-солдата, и молодая прихожанка, жена рьяного защитника природы. Самоубийство активиста открывает перед священником и скорбящей вдовой коррупционный заговор, ответственность за который несут первые лица, в том числе и служители церкви. Тема утраты любимого сына может раскрыться с самых разных углов – и в контексте возвращающегося прошлого тоже. Пожалуй, в этом «Призраки Исмаэля» и «Первая реформаторская церковь» очень похожи.

Другой фильм о прошлом на Венецианском фестивале – «Три рекламных щита на границе Эббинга, Миссури» Мартина МакДоны. Картина расскажет о женщине, пережившей убийство дочери. Полиция отказалась расследовать преступление, и героине приходится приложить все усилия, чтобы правоохранительные органы передумали. Очевидно, киноситуации в «Призраках» и «Трёх рекламных щитах…» разительно отличаются, однако центральные герои обоих фильмов очень похожи: героиня МакДоны не желает мириться с прошлым и до последнего борется за возможность узнать правду. Исмаэль также не желал принимать утрату, объявив жену погибшей лишь спустя восемь лет после её исчезновения.

Кадр из фильма «Три рекламных щита на границе Эббинга, Миссури». Источник фото: https://i.ytimg.com/

«Беспредел: Последняя глава» мэтра Такеши Китано – ещё одна достойная внимания картина, исследующая тему прошлого. В отличие от «Призраков», режиссёр рассматривает её с другого ракурса, заключая в прошлом не личное горе, а скорее социальный конфликт. В преступном мире якудза свои законы и правила, и расплата за долги минувшего – главная миссия центрального персонажа Отомо.

Наконец, в данную тематику идеально вписывает фильм Хирокадзу Корээда «Третье убийство». Микуми обвиняется в жестоком убийстве и даже не отрицает содеянного. Но ситуация осложняется тем, что в прошлом, 30 лет назад, он уже привлекался за подобное преступление, и теперь ему грозит смертный приговор. Адвокат Сигэмори, тем не менее, уверен, что случай Микуми далеко не безнадёжен. И хотя Корээда больше препарирует тему личной расплаты за минувшее, мотив неизбежности настигающего прошлого звучит так же явно, как и в «Призраках».

74-й Венецианский кинофестиваль начнётся 30 августа и завершится 9 сентября. На нём можно будет увидеть новые работы Даррена Аронофски, Джорджа Клуни, Гильермо дель Торо, Ай Вейвея. Председателем жюри станет актриса Аннетт Беннинг.

Автор: Дарья Тарасова