В рамках концепции второго номера электронный журнал THE WALL взял интервью у проректора НИУ ВШЭ Сергея Рощина, заведующего лабораторией исследований рынка труда (ЛИРТ) и кафедрой экономики труда и населения факультета экономических наук. В ходе встречи были обсуждены вопросы, связанные с современным российским рынком труда в целом, при этом внимание уделялось теме трудоустройства студентов. Также Сергей Юрьевич немого рассказал о себе и дал ряд советов учащимся в вузах.

Сергей Юрьевич, можете ли Вы назвать положение дел в российской экономике, а именно в сфере трудоустройства, кризисом?

Положение дел в экономике отражается на занятости и рынке труда. Надо сказать, что существует значительная особенность: для российского рынка труда и в сложные 90-е годы, когда мы наблюдали спад экономики, в эпоху подъема (2000-е годы), и на сегодняшний день, в основном, была характерна ценовая подстройка. При огромном сокращении выпуска в 90-е годы, занятость упала не так сильно, а вот реальная заработная плата значительно сократилась в размерах. В «нулевые» годы наоборот. У нас тогда были успешные годы роста, и в первую очередь «разгонялась» заработная плата. Эти особенности подстройки рынка труда мы отчасти наблюдаем и в настоящий момент. Мы видим, что реально происходит реакция рынка труда не с точки зрения какого-то сокращения занятости и резкого увеличения безработицы. Напряженность возрастает в этом вопросе, но не бурными темпами.

Происходит снижение заработных плат, происходит сокращение именно реальных заработных плат, и в этом особенность российского рынка труда. Поэтому, когда мы говорим про трудоустройство, надо сказать, что оно становится тяжелее, но главное, что оно происходит уже на рабочие места с другой заработной платой, чем, допустим, можно было рассчитывать 1.5 – 2 года назад.

Что Вы можете сказать о том, какую из сфер сильнее всего затронул кризис?

Я бы не сказал, что у нас есть завершенность кризисных процессов в экономике, поэтому говорить о том, что он уже что-то затронул, неверно. Тем более что здесь происходит мультипликативный эффект, который еще распространяется и будет распространяться. Но в целом, мы наблюдаем ситуацию сжатия рабочих мест или падение заработных плат там, где у нас существенно снижается потребительский спрос и можно ожидать в целом, опять-таки, не обязательно сокращения рабочих мест, но, по крайней мере, снижения зарплат в довольно большом секторе торговли. Там снижение потребительского спроса, безусловно, сказывается: сокращаются реальные доходы – мультипликативная цепочка – домохозяйства меньше тратят, и т.д. Это пока в меньшей степени касается индустриального сектора и отчасти сектора строительства. Есть скорее сжатия по заработным платам в секторе финансовом, но не настолько по рабочим местам.

Какие сферы, на Ваш взгляд, сейчас находятся, скажем, в «группе риска»?

У меня нет на это хорошего ответа. Потому что предсказывать какую-то большую безработицу я бы не стал, это неправильно. Мы будем наблюдать увеличение безработицы, но не резкое. С этой точки зрения трудно сказать, что есть какие-то зоны риска. То, что рабочие места будут с меньшими зарплатами – это может затронуть почти все сферы.

Сейчас правительство активно продвигает идеи профессиональной переподготовки. На Ваш взгляд, как подобное мероприятие скажется на эффективности работников, согласившихся на переквалификацию?

Это вечная проблема, ей уже много лет. В экономической политике и истории, если наблюдать, начиная со 2й половины 20 века, можно отметить различные кризисные явления в экономике в результате стремительного изменения конъюнктуры и технологий. И проблема переподготовки, в соответствии с изменившимся состоянием рынка и спроса на труд, хроническая. И всегда переподготовка входит в одно из направлений экономической политики, связанной с поддержкой занятости, с решением вопроса мест на рынке труда. Поэтому это мера традиционная, и в этом отношении традиционно-позитивная. Другое дело, что масштабы ее далеко не всегда очевидны с точки зрения подготовки или переподготовки. Лучше, конечно, переквалификация работает тогда, когда есть сектора, которые предполагают все-таки рост рабочих мест. Это первое. Второе: в ряде случаев, приобретение нового человеческого капитала не всегда структурно возможно, потому что мы наблюдаем, например, что области или рабочие позиции, связанные с информационными технологиями, остаются достаточно устойчивыми по спросу на труд, потому что продолжают развиваться данные технологии, которые применяются, по сути дела, повсеместно. С этой точки зрения, компьютерные навыки являются востребованными. Но не во всех случаях те, кто испытывают затруднения на рынке труда, могут освоить IT. Собственно, экономистами и социологами это давно отмечалось. Поэтому ответ в целом: такие меры должны сказываться позитивно, если не в краткосрочном, то в среднесрочном периоде. Это не означает, что в каждом индивидуальном случае это так, плюс ко всему, когда есть кризисные моменты, это разумная политика инвестирования «в себя», чтобы накопить какие-то преимущества, которые потом позволят легче ориентироваться в изменчивом рынке труда.

Переходя к обсуждению образования в России: в последние годы многие абитуриенты предпочитали профессии экономистов , юристов, финансистов, менеджеров, во многом это связано с высокой заработной платой среди перечисленных специалистов, аспект престижа и «моды» также играл свою роль . В связи с этим вопрос, привел ли кризис к изменению профессиональной структуры молодежи?

Все-таки экономисты исходят из того, что люди массово ведут себя рационально, это означает, что они не просто так, если мы говорим про рынок труда или приобретение знаний, получают образование только из-за каких-то характеристик модности. Уже давно экономисты в своих дискуссиях подвели черту под спором, чем является профессиональное образование: потребительским благом или экономическим. И общий вывод такой, что люди рассматривают это как экономическое благо. То есть, инвестируя в образование на этом уровне, они предполагают, что от него будет отдача. С этой точки зрения, «покупают» не модные ярлыки, а надеются, что это образование будет приносить отдачу в виде устойчивой позиции на рынке труда, карьеры, дохода, более быстрого поиска рабочих мест.

 Когда мы смотрим на то, как развивался российский рынок труда во взаимодействие с образованием и в 90-е и в нулевые, да и сейчас, то мы вынуждены признать, что крен в сторону экономического образования рассматривать только исключительно как модное неподкрепленным спросом – это миф. Есть исследования замечательных моих коллег по российскому рынку труда, которые показывают, что если мы посмотрим, насколько люди, получившие то или иное образование, с точки зрения типа образования, потом работали в соответствии с полученными профессиями, насколько они были востребованными, то выясняется, что у экономистов как раз за последние 20 лет все не так плохо. И в этом отношении у нас гораздо больше проблем по техническому образованию. Поэтому люди все-таки получают экономическое образование не потому, что оно модно, а потому что действительно оно способствует трудоустройству и существует по-прежнему большой спрос на него.

Проблема же заключается в другом: в условиях очень расширившегося высшего образования, у нас есть, и в том числе, среди экономического образования, низкокачественное, которое предполагает получение скорее диплома, за которым мало что есть. И это псевдонакопление человеческого капитала и создает тот фон, который позволяет распространяться таким мифам. Но здесь как раз гораздо важнее другое: подталкивает ли экономика к тому, чтобы техническое образование, инженерное образование было востребовано с точки зрения рабочих мест, спроса на труд, давало бы такую же отдачу, как это происходит по тем же экономистам. Ситуация непростая, но мы видим, что некоторые сдвиги здесь происходят, но пока не настолько глобальные.

Вот, к примеру, работники сферы торговли, удастся ли им, что называется, «переждать» период невостребованности, или нет?

Как я уже говорил, рынок труда – это очень изменчивая субстанция. Надеяться на то, что какие-либо рабочие места или профессиональные позиции будут вечными, в общем, экономическая история нам не позволяет. С этой точки зрения, если возникает существенная проблема поиска рабочих мест, перспектив трудоустройства, то совершенно нормальной является политика людей, стараться найти другие ниши, освоить или применить свои другие навыки, поэтому политика «переждать» в данном случае не является хорошей. Более правильной я нахожу политику активного поиска, приобретения дополнительных знаний/компетенций или переход в какие-то другие сектора, которые представляют интерес. 

Если говорить о повышении заработных плат в 2015 году, примет ли это массовый характер, или Вы считаете, что будут премироваться лучшие сотрудники для удержания их в отрасли?

Пока мы наблюдаем сжатие реальных заработных плат. В целом, те тенденции 2015 года, которые имеют место быть на сегодняшний день, не свидетельствуют о том, что процесс этот мгновенно прекратится. Но при этом у нас, конечно, существует дифференциация окладов: безусловно, для каких-то высокопроизводительных работников, в каких-то секторах возможен рост. Но в целом мы видим тренд по снижению реальных заработных плат.

Говоря конкретно о НИУ ВШЭ, что изменилось в сфере трудоустройства и подбора кадров по сравнению с 2014-м годом?

Я бы сказал, что это не зависит от тех тенденций, которые мы сейчас обсуждали, они скорее связаны с особенностями развития академического рынка в России в целом, и в частности, с кадровой политикой Высшей школы экономики. В этом отношении наш университет последовательно осуществил несколько важных инноваций. Например, в России позицией преподавателя занимаются через конкурс, это закреплено и в трудовом законодательстве и во всех практиках. Но также хорошо известно, что часто это приобретает вид квазиконкурса, когда те, кто уже работает, подают заявления на свои же места, и никаких альтернативных кандидатур нет. НИУ ВШЭ в 2014 году постаралась перевести эту ситуацию из квазиконкурса в реальный конкурс по двум кампусам в Москве и Санкт-Петербурге. Мы приложили все усилия, чтобы в очередной период конкурса также подавались заявки и внешних кандидатов, и по Санкт-Петербургу и по Москве у нас было порядка 35% от внешних кандидатов, а не тех, кто уже работает во ВШЭ, и это обеспечило в особых ситуациях реальный конкурс. Коллеги, которые занимаются кадровым отбором, реально были перед выбором: или отдавать предпочтение тому, кто уже работает, или брать работника внешнего. И Высшая школа экономики активно разрабатывает процедуры для такого конкурентного выбора, стараясь привлекать в университет тех, кто сильнее. В ряде случаев, кстати, «вышкинские» кандидаты оказались сильнее тех, кто у нас уже работает из пришедших со стороны, а в ряде случаев – наоборот. Но это не связано с общеэкономической ситуацией, это связано с политикой университета.

Также давним трендом является найм на глобальном рынке труда, так называемый академический международный рекрутинг, когда ВШЭ нанимает преподавателей на мировом рынке. Мы продолжаем развивать эту практику. Естественно, здесь возникают определенные сложности, с учетом изменения валютных курсов и т.д., потому что здесь надо конкурировать по зарплатам за пределами России. Но университет последовательно старается это делать.

По Вашим прогнозам, когда ситуация на рынке труда в России нормализуется?

Я не кассандра. То, чему учили меня, то, чему учу я, и всё, что мы знаем о проблемах труда, определяется, в том числе, очень важными словами: спрос на труд – производная спроса (улыбается). В этом отношении спрос на труд не существует сам по себе, он существует в зависимости от того, как развивается бизнес, как растёт экономика. Если экономика растёт, то, естественно, создаются рабочие места, определяется спрос на труд. Это вопрос не к рынку труда, а к общеэкономической ситуации.

А вообще, что Вышка может предложить в плане помощи трудоустройства студентам, помимо академической деятельности и многочисленных мастер-классов (кейс-чемпионатов)?

В Высшей школе экономики работает Центр Содействия Трудоустройству, это довольно большая деятельность, но лучше, чтоб об этом вам рассказали те коллеги, которые этим занимаются. Они активно взаимодействуют с работодателями, предлагают много мероприятий, где есть возможность «предъявить себя», получить информацию от разных компаний. А в целом на выпускников НИУ ВШЭ спрос устойчивый.

Как вы думаете, люди каких профессий будут востребованы, что называется, «всегда», вне зависимости от экономических обстоятельств, не беря в счет военные конфликты или иные катаклизмы? Здесь «востребованность» я приравниваю к заработной плате.

Ничего не бывает всегда, даже если мы говорим о каких-то профессиях, например, о профессии повар. Люди всегда ели, и в общем, с давних времен уже готовили, в том числе готовили не только дома, но и для внешнего круга людей. Например, для армии, во время военных действий тоже надо было готовить, и там были повара, если вы посмотрите историю. Но это же не означает, что технологии не меняются. Они как раз совершенствуются, трансформируются, и поэтому не бывает вечных рабочих мест. Не бывает вечных профессий, потому что развиваются технологии.  По сути, что такое вечная профессия – это профессия, в которой не меняется никакая технология. Никогда. Это трудно представить, рынок труда изменчив, и это один из уроков, который нам экономика давно дала. 

На Ваш взгляд, стоит ли студентам первых курсов, чьи семьи не испытывают финансовые трудности, устраиваться не по профессии (я не имею в виду летний период), с целью получить дополнительные деньги? А в целом стоит ли первокурсникам в принципе устраиваться на любую работу, при учёте их финансового благополучия?

Очень интересный вопрос, который входит, в том числе, в тему профессиональных интересов исследований, которые мы делаем с коллегами. Это всё касается вопросов, связанных с переходом учёба-работа. Ведь на самом деле, представление о том, что студенты совмещают учёбу и занятость только ради заработка, очень неполное. Конечно, всегда есть проблема самостоятельности, социализации, отрыва от родительской семьи, всегда есть потребность в некоторых ресурсах и доходах, которые могли бы быть независимо от родителей, даже если уровень благосостояния семьи вполне высокий. И это феномен, который в рамках определенного возрастного периода социализации существовал и существует всегда. Но если мы наблюдаем процесс совмещения учёбы и работы у российских студентов, то это происходит не только потому, что есть потребность в дополнительных доходах. Я повторю – она есть, но не единственная. Дело в том, что в условиях массового образования, диплом становится сильно фоновым сигналом для работодателя, и, с этой точки зрения, приобретение профессионального или трудового опыта, даже если он не связан с будущей профессиональной деятельностью, уже является позитивной дополнительной характеристикой для последующего трудоустройства и продвижения на рынке труда. По крайней мере, в первоначальный период перехода учёба-работа. Поэтому потребность в совмещении учебы и работы, поиск различной работы, происходит по разным основаниям, не только для заработка.

А вообще, стоит ли первокурсникам в принципе работать?

Мой субъективный взгляд и жизненный опыт мне говорят, что всегда нужно рассчитывать свои силы. Если ты пошёл учиться, то это очень хорошее время, когда ты можешь и должен инвестировать в свой человеческий капитал. Потом такого времени уже у человека не бывает — дальше резко возрастают издержки для инвестиций в собственное просвещение, в общем, нет такого свободного времени. Если есть силы на что-то еще, кроме того, чтобы хорошо учиться, то «ok», но, опять же, свои силы надо рассчитывать. Поэтому я бы не рассматривал это как системную рекомендацию для первокурсников. Другое дело – старшие курсы, когда уже приобретен какой-то опыт обучения и есть некоторая уверенность в своих академических силах, достижениях, успехах, если есть умение распределять свое время.

Одна из проблем наших студентов, это то, что у нас болезненно происходит переход школа-университет. Школа закладывает слишком мало стимулов для постоянной самостоятельной и мотивированной работы во время обучения. Университет – это другая система требований, где ты или делаешь, или нет. Ведь образование – это не только то, что дают, но и то, что берут (смеётся), поэтому на первом курсе лучше научиться правильно «брать» образование и быть уверенным в своих силах, а дальше уже жизнь покажет.

Вы сами, будучи студентом, работали? Если да, то где и с какого курса?

Нет, не работал. Но у нас была другая практика. В мои годы были стройотряды, в них я работал, но это летнее время. И работать в них я начал уже после первого курса. Заработки в те годы за летний период стройотрядов позволяли существенно увеличить студенческий бюджет на несколько месяцев вперёд, я бы даже сказал на целый год, при разумном использовании.

Какой совет Вы бы дали студентам 2-3 курсов, разочаровавшихся в выбранной специальности: стоит ли, теряя 2 (а то и 3) года перепоступать, или же, «стиснув волю в кулак», доучиться на бакалавра, а уже потом выбирать второе высшее или магистратуру других факультетов, институтов?

Здесь никогда нет общего рецепта, потому что со стороны никогда не понятно, насколько ты подходишь/не подходишь. Это всегда внутренне решение. Если тебе совсем отвратительно учиться, тогда конечно надо уходить и пытаться получать другое образование, связанное с другой профессиональной деятельностью, но степень этого невозможно определить извне, это должно исходить от самого человека. Если это допустимо, то конечно, сейчас гораздо логичнее и правильнее использовать возможности многоуровневой системы образования, и, получив общее бакалаврское, которое формирует достаточно общие навыки, а не только узкопрофессиональные, в дальнейшем выбирать для себя более специализированное – в магистратуре – имея возможность «переключить», в том числе, образовательное, профессиональное направление.

И последний вопрос: представьте, что Вы родились году в 1997, и у вас на кону ЕГЭ и поступление, изменили бы Вы мнение по поводу вашей настоящей профессии (при условии, что Вы – рациональный агент, как это сейчас модно говорить, и заботитесь о своём будущем финансовом благополучии)?

Хороший вопрос. Но мы же принимаем решение об образовании, конечно, из некоторых представлений о том, как потом будем существовать в профессии, и что она будет давать с точки зрения перспектив устойчивого положения на рынке труда. Также мы принимаем решения, ориентируясь на свои склонности, на то, что нам интересно и то, что у нас получается. Поэтому, наверное, мой выбор остался бы таким же, как я сделал его когда-то давно в жизни, потому что мне это, в общем, интересно, как выяснилось (смеётся).

Другое дело, что при нынешних возможностях я бы постарался дополнить его ещё каким-либо образованием: юридическим или в сфере психологии. И ещё, если бы я имел Ваши возможности, я бы гораздо больше постарался освоиться в сфере IT. По крайней мере, это очень полезно и комплементарно по отношению к экономическому образованию.

Спасибо большое, Сергей Юрьевич, что смогли уделить нам время!

Автор: Андрей Борисов
Фото: Ильяс Идзибагандов