Перед вами интервью с одним из самых ярких преподавателей факультета права НИУ ВШЭ. Он любим студентами и поэтому не раз признавался лучшим преподавателем, он уважаем коллегами и оппонентами. Михаил Александрович поделился с читателями журнала интересными и доселе неизвестными нам фактами своей биографии, а также рассказал о своём отношении к современному состоянию политической системы России.
Добрый день, Михаил Александрович! Спасибо большое за то, что согласились дать нашему журналу интервью. Начнем с вопросов, связанных с Вашей карьерой! Как Вы пришли к профессии юриста?
Можно сказать, и случайно, и закономерно. Мне, как 16-летнему юноше, заканчивающему школу (это был 1966 год, тогда было 10-классное среднее образование) хотелось изменить мир, но как его изменять, я не знал. Прочитав книгу «Занимательная психология», я подал документы на только что открывшийся факультет психологии МГУ, наивно думая, что смогу что-то сделать, чтобы изменить сознание людей. Но первый же экзамен по математике благополучно завалил. Как запасной вариант рассматривал юридическое образование. Время шло, и поэтому подал документы на вечернее отделение юрфака МГУ, который и закончил в 1972 году. Так что сознание людей я не меняю, но пытаюсь улучшить мир институционально. Хотя, полагаю, без особого успеха.
А вот сейчас, после стольких лет, Вы бы остановили свой выбор на юриспруденции?
Наверное, нет. Я бы предпочел специальность, где быстро видна польза от твоих усилий. А это, прежде всего, строительство и медицина. Я не могу сказать, что разочаровался в своей специальности. Но если бы выбрал профессию далекую от сферы людских взаимоотношений, чувствовал бы себя гораздо более нужным. Тем более что воспринимаю все, что происходит сегодня в нашем обществе очень остро и болезненно.
Теперь перейдем к вопросам, связанным с нашим университетом. Как Вы оказались на факультете права НИУ ВШЭ?
Тоже довольно случайно. После работы в Администрации Президента следующим моим работодателем стал фонд ИНДЕМ. Там было много интересных заданий, но все они зависели от наличия грантов. Мы занимались проектами, связанными с противодействием коррупции, экстремизму, реформой судебной власти. И вот в 2005 г. мне позвонил профессор Ю. А. Тихомиров, который возглавлял тогда кафедру конституционного и административного права, и пригласил занять его место. Я тогда не рвался попасть в Вышку, но сейчас я очень доволен, что судьба меня сюда направила. Я работал в разных местах, и обычно работа на одном месте продолжалась 6-7 лет, а в ВШЭ я уже 10 лет и, надеюсь, именно здесь закончу свою трудовую деятельность.
Какие Вы видите преимущества нашего факультета перед другими юридическими вузами?
Сейчас мне сложно сравнить, так как, когда я работал в других вузах, в стране был совсем иной общественный строй, да и преподавал я совсем другую дисциплину. Но встречаясь с коллегами из других вузов, сравниваю и прихожу к выводу, что на нашем факультете атмосфера более свободная. Это выражается во взаимоотношении между студентами и преподавателями, коллегами, администрацией. Они более демократичные, чем в других учебных заведениях. Я не испытываю дискомфорта во взаимоотношениях с разными структурными подразделениями Университета. Студенты мне тоже очень нравятся. Я и друзьям, и коллегам говорю, что сейчас пришло поколение, которое гораздо лучше нас. Преимущество факультета не только в царящей атмосфере, но и в том, что здесь собрался высококвалифицированный коллектив. Благодаря профессионализму преподавателей мы стоим на очень высоком уровне.
А если говорить о недостатках, что, возможно, хотелось бы изменить или улучшить в нашем факультете?
Пока ботинок не жмёт, мозоль не натирает, не думаешь об этом. Конечно, бывает, что появляются какие-то сложности, но я не могу их обобщить до размеров проблемы или какого-то общего порока. Единственное, что могу сказать: хотелось бы передохнуть от очень динамичных изменений в Университете. Но, видимо, сказывается мой возраст и присущий ему консерватизм. Это не изъян, а мое отношение к реформам, которые, безусловно, нужны.
Михаил Александрович, Вы преподавали как в советское время, так и продолжаете преподавать сейчас. Могли бы Вы сравнить студентов разных поколений?
Отличие по большому счету одно: в советское время студенты рассматривали учебу как способ получить документ об образовании. Я не строю иллюзий и понимаю, что и сейчас есть такие студенты, возможно, даже большинство. Но в то же время есть в студентах то, что я не видел в ВЮЗИ, где работал с 1980 по 1987 год. Это стремление получить не только диплом, но и действительно что-то понять. Я замечаю это и по задаваемым вопросам, и по выбору тем курсовых и дипломных работ, магистерских диссертаций, по тому, что они там пишут. Нынешних студентов отличает гораздо более свободное высказывание своего мнения, оперирование фактами. Уже выросло «непоротое поколение», хотя сейчас атмосфера и не очень располагает к высказыванию своего мнения. Нынешние студенты менее зажаты, чем те, кто учился во времена СССР.
Михаил Александрович, может быть, Вы сделали какие-то выводы за время своего преподавания, что люди, которые стремятся идти в юриспруденцию, должны обладать какими-то определенными качествами? Какими?
Студенты, которые стремятся стать хорошими юристами, обязаны понимать, что они ни при каких условиях не должны предавать право. Для меня право – это отнюдь не система норм, это воплощенная справедливость. Когда нет в обществе уважения к праву в его высоком, а не нормативном смысле, справедливости не будет. Фундаментальная основа справедливости — это право. И когда человек его предаёт в угоду карьере, деньгам, каким-то другим благам или по другим причинам сознательно идёт на нарушение принципиальных вещей, он не может считаться настоящим юристом. Когда я вижу решения или судебные приговоры, которые совершенно не соответствуют материалам дела, то понимаю, что или юрист неграмотный или он сознательно идет на нарушение права. До сих пор мне вспоминается дело, где одна московская судья районного суда отказалась удовлетворять жалобу на одного чиновника из Администрации Президента, который не рассмотрел обращение гражданина. В своем определении она написала примерно так: поскольку Президент обладает неприкосновенностью, постольку неприкосновенностью обладают и должностные Администрации. Вот как! А ведь по ГПК РФ акты и самого Президента можно обжаловать. Вряд ли здесь была юридическая безграмотность, уверен, что это – самое настоящее предательство права. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Это незначительный пример, встречаются и более крупные. Право – потрясающая вещь. Это самое главное средство защиты слабого от сильного. Чтобы сильные не растоптали слабого и сами не перегрызли глотки друг другу, нужно право. Августин Блаженный писал, что государство ничем не отличается от шайки разбойников, кроме одного явления — юстиции. Если человек предал право, то этого юриста для меня больше не существует, несмотря на всего его заслуги и звания.
Михаил Александрович, многие из нас знают, что Вы работали помощником Президента РФ по правовым вопросам. А вот сейчас, могли бы Вы посоветовать нынешним студентам идти работать на государственную службу?
А почему нет?! Если ты чувствуешь, что государственная власть действует не совсем так, как должна действовать в конституционном государстве, то это не значит, что не нужно идти в госаппарат. Если ты ставишь перед собой цель работать так, как предписывают закон и совесть, то нет препятствий для того, чтобы работать в государственных органах. Можно предавать право, свою профессию, работая и в частных структурах. И наоборот, можно работать в госаппарате, не предавая право. Другое дело, что сегодняшнее тотальное правовое «нездоровье», скорее, может совратить молодого юриста. Поэтому каждый должен решить этот вопрос для себя сам. Я лично сегодня не пошёл бы работать в государственную структуру. Поскольку там знают мои взгляды – никто и не собирается приглашать. Но у меня есть друзья, знакомые – приличные люди, которые работают в госаппарате и стараются в это непростое время двигаться по направлению, которое предопределяет Конституция.
А, возвращаясь к Вашей работе в Администрации Президента, могли бы Вы описать самый запоминающийся момент за время работы?
Могу, правда, оно не очень радостное. В Кремль меня пригласил работать Юрий Михайлович Батурин, которого Президент назначил помощником по правовым вопросом весной 1993 г. В феврале 1995 г. я получил тот же пост, а Батурин сосредоточился на должности помощника по национальной безопасности. Я, к сожалению, не вел дневник и не записывал все интересные события того времени, поэтому мало какие моменты мне сейчас приходят на ум. Но самым запоминающимся событием я бы назвал переговоры в Чечне, начавшиеся в конце июня 1995-го после теракта в Будённовске. Мы жили в воинской части МЧС, и каждую ночь слышались пружинистые звуки разрыва мин. Это было не очень приятным ощущением. Грозный представлял собой полностью разрушенный город. Сами переговоры шли почти месяц. Они были очень сложными, так как у нас с дудаевской стороной были совершенно разные позиции. Представители Чечни-Ичкерии настаивали на независимости, с нашей же стороны речь шла только об особом статусе в составе России. Переговоры закончились подписанием только военного соглашения, политического достигнуть не удалось. Так вот, мы ехали по городу на очередную встречу. И тут видим, что идет огромная толпа за грузовиком. Оказалось, что зарезали чеченскую семью. Милиции было приказано не пускать толпу. Назревала непредсказуемая ситуация. И тогда Аркадий Иванович Вольский, один из руководителей нашей делегации, направился в гущу этой толпы. Мы, естественно, за ним. Этот момент до сих пор стоит у меня перед глазами: стоит на грузовике молодой парень и держит мертвого ребенка, а кровь с этого тельца стекает на рубашку Вольского. В кино такое выглядело бы слишком пафосно, но это была живая трагическая реальность. Вольскому, кстати, удалось толпу успокоить. Он вообще был замечательный человек. Но те полчаса, как понимаете, были неприятные.
Или другое тоже не очень радостное воспоминание. Бориса Николаевича Ельцина часть его окружения уговорила не проводить президентские выборы в 1996 г., так как у него был низкий рейтинг. Многие писали, в том числе в газетах, что не нужно проводить голосование. И вот, в один майский день нас, всех его помощников, вызывают в Кремль и дают указание писать указ об отмене выборов. Вот вам развилка: предавать или не предавать право. Как госслужащие мы обязаны были выполнить прямое поручение, но мы же не могли наплевать на то, что будет грубо нарушена Конституция, которой еще три года даже не исполнилось. И все помощники, и спичрайтеры решают приложить письмо, где они изложили всю опасность и неконституционность подписания такого указа, а также прямо заявили, что не смогут работать, если будет принято такое решение. Потом мы узнали, что Президента отговаривали от такого шага и другие – министр внутренних дел Куликов, Чубайс. Б.Н. Ельцин потом сам написал, что решающим оказалось мнение А.Б. Чубайса.
Давайте вернемся к нашему времени, расскажите, пожалуйста, какие Вы видите недостатки в современной системе и как это можно преодолеть.
Могу отметить главный недостаток, точнее уже беду. Фактически в клочья разорвана Конституция. Какой бы принцип или положение из первой главы мы ни взяли — они не действуют или действуют имитационно. Сейчас у нас установился персоналистский режим. Он может быть более или менее авторитарным, но главное, что он персоналистский, а это значит, что плюралистического общества нет. Значит тот, кто находится наверху и контролирует все институты власти, любое противодействие воспринимает как оппозицию государству в целом. Именно поэтому мы в последнее время все чаще слышим такие выражения, как «национал-предатели», «пятая колонна». Но ведь эти люди просто хотят высказывать свою позицию ( что им вообще-то гарантирует ст.13 Конституции РФ), свои представления о развитии страны. Эти люди, к которым я отношу и себя, хотят лишь такого положения, чтобы разные политические силы компромиссным путем определяли будущее страны. Этого нет, а без этого нет и конституционного строя. Я считаю, что должна быть конструктивно изменена система власти, не допускающая до того, что бы один человек вместе с его непубличным окружением определяли всю политику страны. К сожалению, сама Конституция дает такую возможность. Мы с ребятами в рамках клуба «ПРИЗМА» создали свой проект новой Конституции, в котором постарались все это учесть. Я, однако, не такой наивный, чтобы считать: как только изменятся конституционные положения, всё сразу поменяется. Нет, конечно. Но появление этих норм будет препятствовать развитию авторитарного режима. Сознание у людей меняется не сразу, но оно адаптируется к изменяющимся условиям. Тем более опасно все это в информационную эпоху. Есть масса способов манипулирования общественным сознанием. И сегодня мы это наблюдаем. Кстати, в нашем проекте мы записали, что не должно быть ни одного государственного СМИ, не должно быть государственного капитала в СМИ, не должно быть монополии на информацию, ибо тогда открыт путь для пропаганды в угоду какой-то одной политической группе.
Ну, и напоследок несколько личных вопросов. Есть ли у Вас какое-нибудь хобби, которым Вы занимаетесь в свободное от преподавательской и научной деятельности время?
На выходных или когда я провожу свое время дома, я сажусь за компьютер и пишу книгу, пишу уже года 3, и пока неизвестно, когда я закончу, так как приходится постоянно что-то в ней править. Что-то новое читаешь, переосмысливаешь.
О чем будет книга?
Книга с рабочим названием: «Оптимальный президент». Я хочу показать, что в самом институте президента сидит «бацилла авторитаризма», даже если это самый демократичный президент. Я хочу показать, какие условия позволяют этой «бацилле» развиться в болезнь, какие механизмы для этого существует и как можно нейтрализовать «инфекцию».
А есть ли у Вас какое-нибудь любимое место в Москве?
Да, есть. Это моя малая родина: Цветной бульвар, Трубная площадь, близлежащие переулки, Самотёка. Хотя за последнее время бульвар совершенно обновили. Все старые деревья выкорчевали, старые дома снесли. Но этот район близок моему сердцу. Это мои любимые места. Я не люблю такие пафосные точки притяжения в Москве, как Красная площадь, Манежная. Больше мне нравятся места, с которыми у меня что-то связано. Например, Большая Никитская (бывшая Герцена), где располагался раньше юрфак МГУ.
А Замоскворечье, где находится наш факультет?
Пожалуй, нет. Я знаю, что здесь довольно уютные места, красивые старые улочки, но все же это не моё.
Автор: Андрей Вершинин
Фото: Анастасия Белякова