В контексте существующих противоречий между Россией и Евросоюзом важно учитывать мнения обеих сторон. THE WALL взял интервью у депутата Бундестага ФРГ, представителя партии левых Андрея Хунко, который охарактеризовал текущее состояние российско-немецких отношений и сделал ряд прогнозов, опираясь на основные события, произошедшие в Восточной Европе в последние несколько месяцев.

Добрый день, господин Хунко. Спасибо за то, что согласились ответить на несколько наиболее актуальных вопросов в рамках российско-немецкого политического взаимодействия. Скажите, какими Вы видите отношения между РФ и ФРГ в ближайшем будущем?

Довольно трудно делать подобные прогнозы. Мы видим, что отношения заметно ухудшились, во многом вследствие развития событий на Украине, произошедших за последние полтора года. Политические элиты, способствовавшие эскалации украинского конфликта и ослаблению связей с Россией, все еще у власти, в данном контексте ничего не изменилось. Поэтому, говоря о будущем отношений с РФ, я настроен не так оптимистично: конкретный пример тому я наблюдал, когда прибыл в Москву; в аэропорту я встретил своего коллегу, депутата и председателя Немецко-украинской группы парламентариев Карла-Георга Велльмана, которому было отказано во въезде на территорию России. Я сожалею о случившемся, хотя и понимаю, что это не более чем часть санкций и контрмер, применяемых Россией в отношении Евросоюза, потому как многим российским политикам также запрещено находиться на территории стран ЕС. Россия реагирует соответственно, однако многое могло быть иначе, если бы вместо противоречий стороны задумались о том, имеют ли их действия смысл. Лично я нахожу неправильной политику санкций, ведомую обеими сторонами, но сомневаюсь в возможности остановить текущие процессы.

Можете ли Вы назвать конкретные меры, которые могут принять Россия или Германия, чтобы разрядить ставшую напряженной международную обстановку?

Депутат Бундестага ФРГ, представитель партии левых Андрей Хунко

Прежде всего, речь идет о соглашении «Минск-2», заключенном в «нормандском формате», то есть между ФРГ, Францией, Украиной и Россией. Соблюдение условий договора крайне важно, хотя само собой разумеется, что сделать это сложно, что есть ряд проблем, препятствующих выполнению сторонами обязательств. Главное, чтобы удалось найти компромисс. В таком случае, если будет наблюдаться позитивная динамика, можно будет говорить о снятии или частичной отмене санкций, которые в любом случае отрицательно сказываются и на Европе, и на России.

И все же, кто должен сделать первый шаг в этом направлении?

Следует честно признать, что первый шаг касательно эскалации конфликта был сделан Евросоюзом, поэтому крайне важными были бы действия со стороны Германии и ЕС; оформить их можно было бы в рамках соглашения или договоренности.

Как Вы уже знаете, 26 мая состоялся Рижский саммит Восточного партнерства. Как Вы оцениваете его итоги?

В целом, с моей точки зрения, результаты были ожидаемы; будучи первым саммитом Восточного партнерства со времен встречи в Вильнюсе в ноябре 2013 года, где Украина отказалась от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, на европейских политиков он подействовал отрезвляюще. Улучшилась ли ситуация теперь, через полтора года? Нет, она ухудшилась. Более того, саммит показал, что у Украины в ЕС нет ясных перспектив. Недавно я говорил с бывшим премьер-министром Украины Николаем Азаровым, от которого я услышал, что еще во время переговоров по поводу Соглашения об ассоциации Брюссель ни в коем случае не хотел давать Киеву гарантий членства, и соответствующие параграфы были вырезаны из текста договора. Все это свидетельствует о том, что ЕС считает Украину государством, которому требуется экономическая интеграция, в первую очередь, европейские рынки сбыта, и которому вместо дальнейшей политической интеграции следует довольствоваться конфликтом с Россией. Я надеюсь, что осознание данного факта приведет киевское правительство к пониманию необходимости поддерживать хорошие отношения со всеми соседями, в том числе с Россией.

Когда речь заходит о Восточном партнерстве, то, прежде всего, говорится об Украине. Можете ли Вы сказать пару слов в отношении других участников данного проекта, например, о Молдавии или Грузии. Есть у этих стран перспективы в ЕС?

В марте этого года в Бундестаге были ратифицированы Соглашения об ассоциации с Грузией, Молдавией и Украиной. Как представитель партии «Левых», я голосовал против этого. На мой взгляд, существует две проблемных грани данных договоров. Во-первых, экономический аспект. Когда соглашения о свободной торговле заключаются между неравными по потенциалу партнерами – между мощной европейской промышленностью и слабыми государствами, как Молдавия и Грузия, – не стоит и говорить, что здоровая конкуренция невозможна. Это ведет к значительным проблемам экономического (например, деиндустриализация) и социального характера. Во-вторых, геополитика. Весь курс Восточного партнерства имеет геополитическую составляющую и, как мне кажется, во многом направлен против России. В Бундестаге я часто спрашивал коллег, каковы общая стратегия и цель Восточного партнерства, зачем пытаться вывести государства из российской сферы влияния и поставить их под контроль Евросоюза, если это приведет к напряженности в международных отношениях. Никто не мог дать мне конкретного ответ. Постоянно говорится о расширении Европы на Восток, но какой в этом смысл? И если это никак не объясняется, то не является ли подобная политика антироссийски окрашенной? Итак, возвращаясь к Грузии и Молдавии, могу сказать, что в этих странах сейчас наблюдаются довольно противоречивые процессы. На прошлой неделе я был в Кишиневе и мог убедиться в том, что большая часть населения настроена скорее пророссийски, нежели чем проевропейски. Я думаю, что ситуация в Молдавии имеет сходство с тем, что ранее случилось на Украине, и этот раскол во мнениях может стать серьезным вызовом для Евросоюза, поскольку большинство против Соглашения об ассоциации с ЕС. С Кишиневом у Брюсселя должно возникнуть немало проблем.

Касательно Восточного партнерства: шесть стран-участниц начали делиться на две группы, одна из которых «за Европу», другая – «за Россию». Значит ли это, что Восточное партнерство как единый проект заходит в тупик?

Я считаю, что это разделение на уровни и группы носит для всего проекта в целом негативный характер. Вообще, для политики Евросоюза свойственен девиз: «Разделяй и властвуй». Другой пример его внешнего проявления можно увидеть на Балканах, где раньше была мощная республика Югославия, а сейчас на ее руинах возникло множество маленьких государств, каждое из которых по-разному относится к Евросоюзу, но все, так или иначе, от него зависят и не могут защититься от влияния со стороны Брюсселя. Я уверен, что чем более страна или проект разделены на части, тем проще для ЕС диктовать собственные условия. В этом вся суть политики господства.

Последний, немного позитивный вопрос: возможно ли тесное сотрудничество между ЕС и ЕАЭС, и, если да, то в какой степени?

Теоретически оно, конечно, возможно, однако в реальности я не вижу никаких поводов для его укрепления отношений или, тем более, подписания торговых соглашений. Исключив экономику как фактор формирования устойчивых связей, мы придем к тому, что называется пересечением геополитических интересов. Как социалист, я отношусь к этому скептически и считаю, что сейчас очень важно наладить сотрудничество между блоками, поскольку его отсутствие способствует эскалации конфликта. В данном ключе геополитика только мешает, однако таково соотношение сил, и с этим едва ли можно что-то сделать.

Большое спасибо за то, что уделили нам время!

Автор фото и текста (перевод с немецкого): Александр Челюканов
Источник изображения: turinfo.ru