[:ru]

Музей-аукцион современного искусства AРT4 ( www.art4.ru )на этой неделе в последний раз покажет зрителю две экспозиции, которые затрагивают эмоционально сложный фрагмент пост-советской истории. «1991» и «Точка невозврата» – это повод оглянуться назад и попробовать осмыслить события августа 1991 года с художественной перспективы. THE WALL взял интервью у куратора выставки-аукциона «Точка невозврата» Галины Чармадовой, которая рассказала нам о создании проекта и его современном значении.

Галина, здравствуйте! Расскажите нам, о чём эти выставки и почему в музее представлены именно такие работы?

Наши выставки объединяют даже не столько исторический период, сколько один значимый для России эпизод – август 1991 года. Это время повлекло за собой смену политического режима и всего нашего жизненного уклада.

Выставки получились очень разными несмотря на то что на них представлены пусть в чём-то и схожие художники. Название «1991» говорит даже не о теме выставки, а о поводе для возвращения из памяти события двадцатипятилетней давности. Восприятие выставки «1991» очень сильно эмоционально отличается от реакции на курируемую мной экспозицию «Точка невозврата», потому что в первом случае зритель сталкивается с переживаниями очевидцев тех событий.

Выставка «Точка невозврата» содержит в себе большой историко-культурный компонент, и это немного превращает её в ретроспективу. Если вы походите по залам, то почувствуете это отличие между проживанием августа 1991 года глазами другого человека и возможностью самому отстранённо взглянуть на события прошлого. Существует поток художественного развития, и в нём 1991 год – это путч, отменивший дихотомию официального и неофициального искусства. Мне как куратору важно было показать этот сильный внешний эффект. Отныне всё стало просто русским искусством, художники и скульпторы больше не могли ссылаться на то, что их работы могут быть представлены только на «квартирной» выставке или же в большой галерее, получающей одобрение властей. Как бы тебя власти не награждали и не продвигали, теперь, будучи художником, ты один на один остался с самим собой, своим творчеством и зрителем. Выставка поэтому и названа «Точка невозврата», ведь это переход в новое качество, причём не только художественное, но и внутреннее. Художники обрели гораздо больше свободы и ответственности.

Интересно, что к 1991 году все художники, чьи имена потом будут громко звучать в России и за границей, были уже состоявшимися творческими личностями. Наша выставка начинается с работы Ильи Кабакова, затем продолжается произведениями Михаила Рогинского и Тимура Новикова, сформировавшего вокруг себя не просто группу художников, а целый культурный мир. В это окружение входили художники, музыканты (среди которых был Виктор Цой). Целая вселенная Тимура Новикова, создавшего свои самые яркие произведения даже не после Августовского путча, а ещё в 80-е гг.

Какой личный или профессиональный опыт стал для вас самым значимым при создании проекта «Точка невозврата»?

Для меня было неожиданным, что русское искусство стало артикулированным именно в 80-е гг., а не позже, как мы привыкли думать. Результатом событий 1991 года стало достижение этим искусством своего зрителя. Наверно, подобным образом свет от звезды спустя какое-то время достигает своей цели.

В этом смысле показательны скульптуры Александра Нея. Мы как зрители созрели для их восприятия только сейчас. Без всяких оговорок о русском или нонконформистском искусстве эти работы очень современны и актуальны. Материал так или иначе ограничивает скульптора, и меня впечатляет, как Ней подошёл к работе с глиной, сумев сплести из нее потрясающе тонкое ажурное кружево. Признаюсь, что мне тоже надо было дорасти до этих произведений.

Расскажите подробнее о вашем источнике вдохновения, из которого возник такой необычный проект.

У меня была идея создать выставку-аукцион, и я с самого начала опиралась на блестящую коллекцию, собранную Игорем Маркиным, который тоже является полноценным куратором этой выставки. Конечно, раньше он не думал о создании чего-то подобного, но художественная интуиция неизменно приводила его к выбору исключительных произведений современного искусства.

Почему вы заинтересовались искусством конца XX века?

Моя специализация – медиевист, и раньше я работала в Музее русского искусства имени Андрея Рублёва. По правилам ЮНЕСКО, мы не имеем права собирать коллекцию одного с музеем профиля. Поэтому я начала коллекционировать современное русское искусство.

Что вы можете сказать о зрителе, который приходит в AРТ4?

Зритель меня очень радует! Нас посещают студенты художественных вузов и множество просто заинтересованных и глубоко чувствующих искусство людей. Наблюдая за посетителями, я вижу, что у выставки есть очень умный и внимательный зритель.

Как вы думаете, современное искусство лучше воспринимается людьми с большим багажом знаний об искусстве или же теми, кто не имеет четких представлений о том, каким искусство «должно» быть?

По-моему, эти два типажа зрителя не противоречат друг другу. Знание обогащает восприятие, помогает понять контекст. Но первоначальный импульс всегда исходит от настроенности души человека, и в этой интуитивной области восприятия человек не может ссылаться на свой интеллектуальный опыт.

Есть ли среди работ переклички с другими художественными и историческими периодами?

Безусловно, семантика советского периода здесь очень сильна. Самый выразительный пример – скульптура Орлова, который взял всем знакомые символы и, соединив их в одном ансамбле, вывернул наизнанку значение, которое они несли ранее. Тимур Новиков берёт засевший у всех на подкорке образ советского флага и привносит почти противоположную идею. Оранжевая фланель с пришитым небом «в горошек» – это ведь тоже манифест, но только уже не власти, а личного счастья. Можно манифестировать не только политические лозунги, но и человеческие ценности.

Какие сложности были при подготовке выставки?

Самую большую сложность мы придумали себе сами. Аукцион ведь предполагает постепенную смену работ, потому что, заявляя цену, мы рискуем продать часть из них. Основной целью была демонстрация востребованности и «живости» этого искусства. Кроме постоянной пространственной сложности, возникающей при подготовке любой экспозиции, мы добавили себе ещё и динамику.

Однако в «монтировании» таких непростых проектов и состоит моя творческая и профессиональная радость. Донести произведение до зрителя и передать содержащееся в нём впечатление не всегда бывает просто. Каждая работа требует своего типа развески и особенного пространства, которые не всегда друг с другом совпадают. По ходу монтажа приходится много переставлять и перевешивать.

По каким признакам вы отбирали работы для экспозиции?

У меня был основной критерий – это датировка, максимально близкая к 1991 году. Я хотела сделать хронологический срез по всему спектру русских художников от Кабакова до Яковлева, не навязывая свою кураторскую позицию, потому что в таком контексте это сразу бы почувствовалось.

Какая реакция на выставки «1991» или «Точка невозврата» вам кажется особенно интересной?

Зритель почти всегда относится к экспозициям благодарно, а вот отклик прессы заслуживает отдельного обсуждения. Например, в «Ведомостях» экспозицию «1991» назвали выставкой «отчаянных и отчаявшихся», подчеркнув тем самым драматизм времени, когда нам всем пришлось справляться с задачами, которым раньше нас никто не учил. Но у меня на такую характеристику есть цитата из фильма «Особенности национальной охоты», когда одному из персонажей говорят: «Семёнов, рано отчаиваться». Эти выставки объединяют шедевры искусства, и нам есть, за что себя уважать.

Можете ли вы провести сравнение с каким-нибудь из западных художественных аукционов?

Думаю, что наша экспозиция уникальна. Подобное невозможно на Западе, так как там аукционный бизнес не предусматривает экспозиционной работы. Это абсолютно другая отрасль арт-менеджмента.

В чём вы видите значение таких произведений для будущих художников?

Основная идея – надо быть собой. Спустя время исторические волны затихают, и мало кто подробно помнит внешний контекст. Откуда зритель знает, что с художником происходило в 1991 году и были ли у него деньги на кусок хлеба? Произведение искусства не встаёт в бытовой контекст, и художник может апеллировать только к мастерам прошлого.

Автор: Екатерина Мазур

Фото: Анастасия Гумарова

 [:]