Свобода – это возможность сказать, что дважды два – четыре.
Джордж Оруэлл
Центр творческих индустрий «Фабрика» располагается вдалеке от шумных автодорог и оживлённых пешеходных маршрутов. В абсолютной тишине об абсолютной свободе – в зале «Артхаус» экскурсию для собравшихся проводят Антонина Горбенко, Александр Кремер и Павел Копылков – кураторы и организаторы выставки[1].
О том, как организаторы пришли к теме свободы, рассказывает в самом начале экскурсии Павел:
— Изначально собрались на так называемую ассамблею, сели в круг и обсуждали, что кого волнует, кому и что было бы интересно видеть на выставке. Идеи выдвигались самые разные; так, например, была альтернатива – идея табуретки. Её предлагала наша однокурсница; заключалась она в том, чтобы через табуретку, как через самый элементарный и вообще малоинтересный объект, разные художники совершенно по-разному могли бы себя проявить. Мы хотели каждому из участников выставки предоставить тему табуретки и посмотреть, что каждый из них мог бы с такой простой ограниченной темой сделать. В этом, конечно, тоже свобода – делай всё, что угодно. Только про табуретку.Работа, встречающая посетителей – «Роскомнадзор» Юлии Вергазовой – далека от темы табуреток и шуток вообще и ставит вопрос свободы в чистом виде. «Мы не можем показать это изображение по настоятельной просьбе Роскомнадзора», — гласит надпись на белом полотне. Художница отсылает зрителя к цензурным запретам в российских СМИ, последовавших за расстрелом в редакции французского журнала CharlieHebdo – Роскомнадзором «Агентству бизнес новостей» было настоятельно рекомендовано удалить обложку последнего номера журнала с сайта, после чего на месте прежнего изображения появилась эта надпись.
«Для Юли очень важно несовпадение, отсутствие логики, — объясняет Александр Кремер. – Искусство, живущее по логике постмодернизма (основными положениями которой являются отстранённый взгляд, ирония, образность), и государство, не вышедшее из эпохи модернизма, в котором за образ и иронию можно получить вполне реальный срок, – вот конфликт этой работы. Юля встаскивает виртуальный запрет в действительность, в выставку и показывает абсурдность ситуации; то, что перед нами – абсурд. В этой работе отсутствие произведения становится самим произведением».
От свободы слова экскурсоводы переходят к свободе творчества и независимости автора-творца от критики и каких-либо рамок, ограничивающих его самовыражение. «Пространственные отношения в анатомической терминологии» — работа Марии Агуреевой, видео-перформанс, в котором тело является метафорой отдельного произведения искусства. Два основных поднимаемых конфликта – свобода художника и свобода женщины. С одной стороны, это – критика самой сложившийся системы искусства, в которой любое произведение подвергается критике, обсуждению и осуждению, равно как в видеозаписи подвергается оцениванию человеческое тело. С другой стороны, работа поднимает вопрос объективации женщины в обществе, когда она в первую очередь рассматривается как сексуальный объект, а уже потом может восприниматься в какой-либо иной плоскости.
Проект «Обнажение» Камиллы Брызгаловой тоже фокусируется на женщинах. Участницы под наблюдением художницы обнажаются настолько, насколько им комфортно, и автор снимает их в естественной среде – дома, за бытовыми делами. Одна из целей художницы – провести черту между естественным и эротическим обнажением, показать, что женщины под давлением общества даже дома, в самой безопасной обстановке стесняются собственного тела. «Здесь также представлены тексты участниц, — добавляет Антонина Егорова, — ответы на поставленные автором вопросы о том, как женщины воспринимают обнажение, почему разделись именно до такой степени, как относятся к обнажённой фотографии и так далее. Интересно, что мнения участниц во многом похожи, особенно в вопросах об отношении к собственному телу и обнажению в принципе – почти все говорят о влиянии общества и том отпечатке, которое оно накладывает на сознание современного человека».
На деревянном возвышении из ящиков спиной к посетителям стоит кукла, приставленная к стене с фотографиями – это проект Анны Ротаенко «NeverMe». Кукла – копия художницы, равная своей создательнице по внешним параметрам, — помещается Анной в те жизненные ситуации, в которых она не бывала и в которых, по мнению общества, она как женщина должна оказаться. Помимо очевидных и первостепенных вопросов свободы женщины в обществе, работа ставит вопрос свободы человека в городском пространстве и вообще свободы человеческого самовыражения. Художница не просто делала фотографии – она наблюдала за реакцией окружающих, и реакция была в основном негативной – люди не знали, что происходит, не сразу понимали, что перед ними кукла, пугались.
«Можно подумать, — добавляет Павел Копылков, — что, заходя в эту примерочную, Аня сама переодевается в куклу и получает свободу делать всё, что происходит на её фотографиях».Одна из самых необычных, и, пожалуй, самая трогательная работа – инсталляция Ильи Федотова-Фёдорова. Она состоит из двух фотографий, четырёх «посмертных слепков» нитей и десяти баночек, в которых эти самые нити заключены. «Паутину из пятнадцати километров ниток Илья с помощниками плели в течение восьми дней в рамках подготовки к Дню города, — рассказывает историю работы Антонина Егорова. – Год назад на ВВЦ художник готовился представить посетителям самое крупное из своих произведений. Но за два дня до мероприятия паутина оказалось срезанной. До сих пор неизвестно, кто это сделал, но самая вероятная из версий – нити срезали по приказу депутата, решившего, что такой работе не место на выставке. Можете себе представить, насколько тяжело было художнику, вложившему в эту работу столько сил и времени, брошенному с одним метром нитей из бывших пятнадцати тысяч. Илья собирал остатки своего произведения по кусочкам, делал с них, как с людей, посмертные слепки, бережно укладывал обрезки в баночки и хранил». Эта работа ставит вопросы свободы творчества и авторской самореализации, хрупкости любого искусства, кропотливого труда, который в одно мгновение может быть сведён на нет взмахом властной руки недовольного политика и щелчком садовых ножниц.
«Основная мысль не в том, — добавляет Александр Кремер, — что всё было уничтожено, а в том, что художник находит выход, в том, что он, несмотря ни на что, находит возможность “сделать творчество”, представить уничтоженное не как реальность, а как факт истории, как акт творчества, как освобождение».
В углу, за перегородкой напротив примерочной, на крюках чуть выше голов посетителей покачивается большой осколок с малопонятной на первый взгляд надписью «ЕЙ!». Кураторы поясняют – это работа ироничного художника-провокатора Артёма, которая «свершилась» и выполнила свою важную провокаторскую миссию ещё до официального открытия выставки. Изначально инсталляция представляла собой подвешенное на крючьях стекло с начертанным на нём «РАЗБЕЙ!», а на подставке в досягаемости для зрителей располагался кирпич. «Представьте, — говорит Александр Кремер, — что вы пришли на выставку. Вы поставлены в определённые условия, соответствующе одеты, говорите шёпотом, с умным видом киваете на замечания экскурсовода. И вдруг – стекло, на котором написано «Разбей» и кусок кирпича. Кто бы решился разбить?». Отвечают немногие. «Это сейчас вы так говорите, а на деле вряд ли бы кто смог заставить себя совершить подобное на выставке, тем более на глазах у посетителей».
— Такой человек на открытии всё же нашёлся довольно быстро, — вступает в разговор Павел. – И когда стекло разбито, возникает вопрос: а свобода ли это на самом деле? Если подумать, это – как раз несвобода: на стекле написано разбить, и ты разбиваешь его. А если бы оно осталось нетронутым – было бы это проявление воли и независимого выбора? Работа, тем более в её нынешнем состоянии, призывая к действию, ставит вопрос, на который, в общем, ответа нет и быть не может.
На выставке даже нашлась съедобная работа — «10 литров» Софьи Асташовой, которая представляет зрителю смертельные количества самых обыденных и безопасных веществ, с которыми мы сталкиваемся ежедневно – здесь вода, сахар, соль, йод и другие субстанции. Инсталляция сопровождается видеодокументацией перформанса – на протяжении всего экранного времени художница пьёт воду. «А будет кульминация? – спрашивает кто-то из посетителей. — Что случится в конце?»
«Это просто эксперимент над собой, — поясняет Софья, — зачем кого-то обманывать? В этой работе нет яркого финала и какого-то вывода, есть только свобода распоряжаться собственной жизнью, свобода остановиться или продолжать, следуя исключительно собственному желанию. Никто, кроме меня, не вправе решать, как поступить – в этом ключевая мысль».
В осмыслении и освоении свободы находится место музыке – группа u/n multitude записала два видео – «Музыка тюрем» и «Краткая история доносов. 1914-2014». u/n multitude ищут и создают исчезающую из политического искусства эстетику, красоту, изящность. «Музыка тюрем» соотносится с псалмом «De profundis» и в восьми строках рассказывает о распорядке дня в Дмитровском исправительно-трудовом лагере, созданном для строительства канала Москва-Волга. «Краткая история доносов» производит неизгладимое впечатление: девушка в красном костюме палача под фортепианную музыку нараспев читает оперным голосом доносы – от Царской России до нашего времени.
Под этот страшный аккомпанемент на вопрос о том, что такое свобода, Павел, не задумываясь, отвечает:
— Это необходимость.
И, улыбаясь, смотрит на самую лаконичную работу Марии Заикиной – обшарпанную деревянную дверь, над которой написано «выход».
Автор текста и фото: Юлия Мейхер
[1]Над выставкой в целом работали тринадцать человек: Карина Баталова, Ксения Гашо, Антонина Горбенко, Елизавета Карпова, Павел Копылков, Кирилл Корсаков, Елизавета Кострова, Александр Кремер, Наталья Малёва, Евгения Рагозина, Ирина Уварова и Юлия Юдина-Клюгвант. Мастер курса: Татьяна Волкова.
[2]из глубин (лат.)