Сам Курбе, увидав в Салоне 1865 года выставленную там «Олимпию», воскликнул: «Но это плоско, здесь нет никакой моделировки! Это какая-то Пиковая дама из колоды карт, отдыхающая после ванны!»
На что Мане – всегда готовый дать сдачи – ответил: «Курбе надоел нам, в конце концов, со своими моделировками! Послушать его, так идеал – это биллиардный шар»[1].
Гюстав Курбе был не одинок в непонимании произведений Эдуарда Мане. Интересно, как примет современная публика «Олимпию»: будет ли так же неистово возмущаться и указывать на картину зонтиками, из-за чего персоналу музея придётся повесить картину выше, чтобы посетители не испортили её? Скорее всего, нет. ГМИИ им. Пушкина представляет выставку легендарной «Олимпии» в окружении ещё нескольких образов женской красоты[2]. В этом материале предлагается проследить судьбу основного произведения Эдуарда Мане, вошедшего в историю как «страстный полемист против буржуазной пошлости, мещанского тупоумия, обывательской лености мысли и чувства»[3].
Эдуард Мане зачастую известен каждому как импрессионист, но он начал писать революционные картины ещё до популяризации импрессионизма в живописи XIX века. Художник не только хотел сказать правду о своём времени, но и изменить систему салонного искусства изнутри с помощью сюжетов. К слову, его манера отличается от других импрессионистов тем, что он работает с портретами, а не с природой в разное время суток, в его манере можно проследить более крупные мазки, а цветовая гамма не избавляется полностью от тёмных тонов, как, например, у Пьера Огюста Ренуара, Клода Моне или Эдгара Дега.
Как было сказано ранее, критики и художники не жаловали стремление художника изменить салонное искусство. Тогда, в засилии мифологических сюжетов, Мане осмелился писать картины о жизни, которая его окружает: он писал своих современников, которые могли быть ничем непримечательными и не иметь высокого статуса в обществе, но быть интересными для зарисовок и картин. Самое главное – это правда, за которую в салонном искусстве его и отвергали. Конечно, у Мане были и защитники, в числе которых был Эмиль Золя и Шарль Бодлер, а Эжен Делакруа поддерживал его картины для салонов. Эмиль Золя по этому случаю заметил: «Посмотрите на живых особ, прогуливающихся по залу; взгляните на тени, бросаемые этими телами на паркет и на стены! Затем посмотрите на картины Мане, и вы убедитесь, что они дышат правдою и мощью. А теперь посмотрите на другие полотна, глупо улыбающиеся вам со стен: вы не можете прийти в себя от хохота, не правда ли?»[4].
Эдуард Мане обучался у Кутюра, салонного художника, но понял, что наигранные позы натурщиков на квазиисторические или мифологические сюжеты – «занятие праздное и бесполезное»[5]. Его вдохновляло несколько основных тем: живопись итальянского Возрождения (Филиппино Липпи, Рафаэль, Джорджоне – «художники чистой и светлой гармонии»[6]), творчество Веласкеса зрелого периода. Также на него оказала влияние французская живопись XVIII века (Ватто, Шарден[7]). Он копировал «Венеру Урбинскую» Тициана, что стало отправной точкой для возникновения «Олимпии». Эдуард Мане хотел написать Венеру своего времени, то есть в какой-то мере это было ироническое переосмысление мифологии и попытка поднять современность до высоких классических образов. Но критика не жаловала такой подход на Парижском салоне 1865 года, само название отсылало к героине романа (1848) и одноимённой драмы (1852) Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Там Олимпия представлена как антагонистка главной героини, к тому же являющаяся публичной женщиной (её имя стало нарицательным для всех дам её профессии).
На самом же деле, художник писал Викторину Меран, которая позировала ему в разных ипостасях: она была и девочкой с «Железной дороги» и мальчиком в костюме эспада. Возвращаясь к Олимпии, надо сказать, что Эдуард Мане работал цветами, передающими оттенки тела без жёстких перепадов света и тени, без моделировки, как подметил Гюстав Курбе. Изображённая женщина сохнет после купания, что и было первым названием картины, но с течением времени за ней, как известно, закрепилось другое название.
Женские образы, которые окружают Олимпию в ГМИИ им. Пушкина – это скульптура (слепок) Афродиты древнегреческого скульптора Праксителя, «Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо, «Королева (жена короля)» Поля Гогена, который, как известно, брал в путешествие свою репродукцию «Олимпии» и создавал под её влиянием чарующие картины.
скульптура (слепок) Афродиты древнегреческого скульптора Праксителя
«Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо
«Королева (жена короля)» Поля Гогена
Автор: Наталья Белова
[1] Эдуард Мане. Жизнь. Письма. Воспоминания. Критика современников. Л.: Искусство, 1965. С. 82.
[2] «Олимпия» Эдуарда Мане из собрания Музея д’Орсэ (Париж) http://www.arts-museum.ru/events/archive/2016/olympia/
[3] Эдуард Мане. Жизнь. Письма. Воспоминания. Критика современников. Л.: Искусство, 1965. С. 3.
[4] Указ. соч. С. 94.
[5] Указ. соч. С. 7.
[6] Указ. соч. С. 8.
[7] Там же.
