Мегаполис – это большой катализатор человеческих чувств и чаяний. Потенциал и достижения современного общества аккумулируются и интегрируются в унифицированный вид в крупных мегаполисах, там же формируются новые и модные тенденции. Актуальным явлением в исследованиях города является то, как его культурное пространство определяет индивида и как сам индивид позиционирует себя в этом пространстве. Куренной говорит, что «Анализ городской культуры – это принципиальный фокус рассмотрения современной культуры как таковой»[1]. Для жителей городов важной причиной перемен их психологического, культурного и социального позиционирования является изменение характеристик города, как физических, так и духовных. Находящийся в таком постоянно метаморфозном состоянии город влияет на своего жителя не всегда положительно. Можно сказать, что ценой возможностей, открывающихся в городе для человека, является нервный, суетливый образ его жизни.

Социокультурное пространство города можно подразделить на два уровня в зависимости от способа его организации: специализированный (специальная подготовка и деятельность в институционализированной системе общественного разделения труда) и обыденный (приватная жизнь)[2]. Особенность второго уровня заключается в том, что со временем приватная жизнь горожанина становится всё более закрытой: взаимоотношения с окружающей его средой становятся всё менее эмоциональными, потому что индивид оказывается неспособным остро реагировать на каждый момент в городе, на каждого горожанина. Площади, бульвары и улицы всё реже бывают местом встреч, потому что публичная коммуникация сегодня разворачивается в так называемых третьих местах[3] – не дома и не на работе.

Одним из первых, кто разработал такую схему взаимодействия «город-индивид», был Георг Зиммель[4], написавший небольшой очерк под названием «Большие города и духовная жизнь», в котором данная тема была подробно раскрыта. Основной тезис этой работы заключается в том, что нервная быстротечная жизнь города приводит человека к ряду состояний, помогающим справляться с трудностями в суете и непрестанно движущемся хаосе мегаполиса, справляться с так называемой повышенной нервностью жизни в больших городах.

Состояние городского человека можно считать своего рода компенсаторными реакциями. Зиммель выделяет три таких реакции. Первая – это рассудочность. Рассудок, по мнению немецкого социолога, является самой гибкой из наших внутренних сил. С помощью него мы можем адекватно реагировать на ритм окружающей среды: мы реагируем на те или иные явления не чувствами (не принимаем близко к сердцу и так далее), потому что именно он охраняет нас от «насилия большого города»[5]. Другими словами, ум и рассудок – гегемоны над городским жителем. Рассудочности способствуют и большие расстояния, благодаря которым такой важный ресурс в бизнесе, как время, из-за ошибки и при неправильном планировании может быть потерян. То есть жизнь в больших городах не сможет существовать без точного распределения деятельности и взаимоотношений по установленной схеме времени[6]. Другую сторону рациональности рассматривал Макс Вебер. Он называл город Marktansiedelung – рыночным поселением[7], и говорил, что наличие рынка – неотъемлемая его черта. Денежное хозяйство подразумевает деловое отношения одного человека к другому, потому что залог успеха – это равнодушие рассудочного человека к индивидуальным проблемам. Его интересует лишь меновая ценность вещей, нивелирующая всякое качество и всякую оригинальность под единственный критерий количества[8]. Это подводит ко всем известному подходу к делу – «ничего личного, это всего лишь бизнес».

Вторая компенсаторная реакция – блазированность (от фр. blasé – пресыщенность), то есть притуплённое восприятие вещей по причине большого количества поступаемой информации. Из-за быстроты и стремительной смены фонов, возникает неспособность реагировать на всё новые раздражители городского жителя: нервы возбуждаются, и вся нервная система «включает» автономный, спящий режим. Существует и небиологический источник блазированности, и он связан с денежным хозяйством. Как говорилось выше, меновая стоимость для городского жителя становится наиболее значимой величиной, сравнивающей ценность вещей, и потому сами они кажутся ничтожными. Деньги, таким образом, выступают самым главным нивелирующим фактором и решительно отбрасывают ядро вещей, их своеобразность, специфическую ценность, несравнимые особенности[9]. В больших городах скапливается наибольшее количество людей и предметов, что вынуждает человека затрачивать невосстанавливающиеся нервные силы. Поэтому образовывается противоположно полярная ситуация: люди охраняют себя путем обесценивания всего объективного мира. В конце концов это приводит к обесцениванию и собственной личности.

Серьёзное влияние на человека в городе оказывают также и большие расстояния, и своеобразная застройка, и архитектура окружающего пространства. Расширение городских территорий и появление новых застроек является фактором, который влияет на перемещение жилых кварталов за пределы исторических центров. Однако всюду исторические центры старых городов – это наиболее привлекательные для жителей его части[10]. Центр, вмещая в себя наиболее удобные зоны для общения, культурные учреждения, озеленённые местности, а также демонстрируя отсутствие производств, настраивает людей против каменных новостроек, в которых теперь располагается промышленность и через которые пульсирует интенсивный поток транспорта. Получается, что новые дома горожан и их новые районы кажутся им неуютным в отличие от центра. В этом противоречии кроется источник психологического напряжения жителей больших городов[11].

Одновременно со сказанным выше данная блазированность имеет и оборотную сторону. Отношения горожан отличаются замкнутостью и обособленностью от связей жителей малых городов и деревень друг между другом. Именно блазированность заставляет думать обитателей последних местностей о жителях мегаполисов как о холодных, бесчувственных. За этим скрывается форма гораздо более всеобщей духовной сущности большого города. Индивид получает личную практически безграничную свободу. Таким образом, третьим последствием нервного быстротечного ритма городской жизни можно считать обладание человеком высокой степени свободы от общественного контроля. Люди, взаимно безразличные, наиболее остро ощущают себя одинокими в бесконечном потоке таких же, как они. Но при этом, свобода не должна считаться лишь отрицательной чертой городской жизни, потому что самобытность и особенная индивидуальность каждого человека может раскрыться, выразиться. Нигде, кроме как в городе, нельзя найти столько разнообразных профессий, такого масштабного разделения труда. Интенсификация технологических процессов влечёт за собой усложнение содержания выполняемых работ, а, следовательно, и растущую квалифицированность работников[12]. И эта квалификация заключается не только в том, что нужно быть хорошим специалистом в своём деле. В задачу продавца входит пробуждение новых потребностей в клиентах, что приводит к дифференциации и утонченности публики[13]. Под влиянием этого индивидуализируются душевные качества людей.

Также действенным фактором является и сложность процесса становления значимым человеком в рамках городской жизни. Необходимо привлечь внимание блазированных членов определенных социальных кругов, для этого индивид развивает свои качественные, а не количественные особенности. Этим объясняется чудная экстравагантность некоторых индивидов и их эпатажные черты. Их смысл заключён лишь в форме: «я не такой, как все». Для многих эпатаж кажется единственным выходом выделиться в городской суете и, прежде всего, определить наконец своё место в будничном хаосе.

Итак, большой город влияет на человека и делает его а) ведомым рассудком, б) блазированным и в) свободным. Однако не стоит забывать, что так же, как среда формирует поведение людей, так и сами люди формируют эту среду[14]. По мере развития культуры, в процессе человеческой деятельности географическое (физическое) пространство всё в большей степени осознаётся как система (системы) образов[15]. То есть с прогрессом культуры развиваются различные географические образы, которые являются дистанцированными по отношению к явным нуждам общества. И возникает парадокс: чем больше новых институций появляется, тем менее уютно и комфортно чувствует себя человек в пучине этих новых культурных благ, смысл которых понятен не всем. Большинство людей в городе занято осуществлением сугубо личных функций для удовлетворения собственных нужд, поэтому, когда новых явлений и течений становится слишком много, человек не всегда успевает занять позицию, соразмерную им, осознать их роль и увидеть ту пользу, которую они могут ему принести.

Непосредственно с развитием географических образов связан такой факт, что сложность большого города задаётся новыми отношениями между пространством и временем. Зиммель отмечает, что большой город, каким мы его представляем сегодня, всегда ассоциировался с часами, с шестерёнками, каждая из которых зависит от движения другой[16]. Современные исследования городских концепций выделяют ряд характеристик социокультурного пространства: многофункциональность, социокультурная ресурсность, межкультурная коммуникация, вертикальная и горизонтальная мобильность социальных страт, сегментированное положение индивида и так далее[17]. Из всего этого очевидно следует вывод, что город – сложный организм, обеспечивающий функционирование и активное взаимодействие своих субъектов, поддержание их культурных контактов, а также система, позволяющая им самоопределяться и индивидуализироваться.

С начала XX века самоопределение городских жителей начало преобразовываться и становиться похожим на то, которое распространено в наши дни. Сегодня и тогда для городского жителя являются важными особые формы взаимодействия не только с другими обывателями, но также и с пространством, и со временем. Являясь частью не прекращающего работу механизма городской кипучей жизни, человек меняет инфраструктуру под свои нужды так же, как и сама инфраструктура меняет человека. Это постоянное развитие суть единственная возможность городской жизни продолжать существовать, потому что статика убийственна для города, он становится либо упадочным и заброшенным, либо неконтролируемым и близким к коллапсу.

 

Автор: Юлия Кудрявцева

Источник фото: http://lookacute.com/ 

 

[1] В. Куренной. (2014) Городская культура [Видео-лекция В. А. Куренного] // YouTube. 27 марта (http://www.youtube.com/watch?v=Pqz-sqDbTmo).

[2] Орлова Э. Социокультурное пространство массовой культуры // Обсерватория культуры. 2004. №3. С. 5.

[3] Третье место – новый феномен в урбанистике: пространство, удобное для комфортного общения, встреч с друзьями и учёбы.

[4] Георг Зиммель (нем. Georg Simmel, 1858-1918) – немецкий философ и социолог, представитель поздней «философии жизни». Зиммель внёс важный вклад в философию культуры, считается основателем формальной социологии и социологии конфликта. 

[5] Зиммель Г. Большие города и духовная жизнь // Логос. 2002. № 3 (34). С. 23–34.

[6] Зиммель. Указ. соч. 27.

[7] Вебер М.. История хозяйства. Город. М.: Канон-Пресс-Ц. Кучково. 2001. С. 335-337.

[8] Зиммель. Указ. соч. 26

[9] Там же.

[10] Об этом свидетельствуют результаты исследований В. Г. Вардосанидзе, Ю. Г. Вешнинского, Л. В. Долина, Г. З. Каганова, Л. Б. Когана и др.

[11] Орлова Э. Современная городская культура и человек. М.: Наука, 1987. С. 50.

[12] Орлова. Указ. соч. С. 39.

[13] Зиммель. Указ. соч. С. 32.

[14] Стародубская И. (2013) Креативный класс и креативный город: российское преломление [Видео-лекция И. Стародубровской]  // YouTube. 8 августа (http://www.youtube.com/watch?v=VDjdVA3y-uo).

[15] Замятин Д.. Гуманитарная география: пространство, воображение и взаимодействие современных гуманитарных наук  // Социологическое обозрение. Т. 9. №3. С. 29.

[16] Зиммель. Указ. соч. С. 26.

[17] Балдандоржиев Ж..  Город как объект культурологического исследования // Сайт Cyberleninka.ru. 2010 (http://cyberleninka.ru/article/n/gorod-kak-obekt-kulturologicheskogo-issledovaniya).