«В 2016 году ежедневный запрос на нефтяные баррели составлял 96», — такой статистикой оглушает документальный фильм «Красивые вещи» — режиссёрский дебют итальянцев Джорджо Ферреро и Федерико Биазина. Мораль фильма уже поразила жюри Венецианского кинофестиваля, а теперь добралась и до фестиваля ДОКер в Москве.
Несмотря на то, что прежде Ферреро занимался исключительно музыкой, первой появилась история. Жизненный цикл одной вещи начинается в недрах нефтяных полей Техаса, продолжается на танкере, груженном баррелями нефти. Готовая вещь становится предметом измерения – исследуются её характеристики, после чего она попадает на прилавки магазинов и в дома людей.
Где-то в 35 лет я понял, что моя жизнь – идеальный портрет последователя современной религии потребления, о которой никто не говорит, но в которой все мы живём. Работаем с вещами, в окружении вещей, ради приобретения вещей, и всё это – в постоянной спешке. Моя жизнь казалась идеальной, и я задумался над тем, как прекратить этот ложный круг погони за материальным – так и началась моя работа над фильмом.
Джорджо Ферреро
Сколько бы времени она там ни провела, исход один – вещь оказывается в мусоре, и её уничтожает единственный человек, способный нажимать на кнопки, и достаточно смелый, чтобы заниматься настолько опасной деятельностью.
Виолончель, которую никто не слышит
«Каждый сам должен жечь свои отходы, никто и никогда их не ароматизирует, — замечает финальный герой, работающий на станции по уничтожению мусора. — Я всего лишь занимаюсь тем, чтобы дым от этого костра был чище».
Работа на станции требует специальной экипировки – респиратор, защитный комбинезон – и включает в себя немало рисков для жизни. То же самое касается и других героев – нефтяника, некогда обрызганного химикатами, и математика, что постоянно находится в комнате с полной звукоизоляцией. Это давит на психику.
Своя цель, своя причина находиться на своём месте есть у каждого из четырёх героев. Добыча нефти, перевозка, изучение и, наконец – уничтожение. Наблюдение за этими циклами не запрещено законом, никак не ограничено – и, тем не менее, это происходит незаметно для наших глаз. Практически невидимые, одинокие люди поддерживают круговорот потребления в природе, отказываясь от собственных желаний и рискуя жизнью – ради чего? Ради того, чтобы очередная надоевшая нам вещь оказалась в мусорном контейнере?
«Я начал писать историю с Андреа – человека, измеряющего звуковые характеристики предметов, – рассказывает Ферреро. – Я познакомился с этим миром позади нашего ежедневного потребления, когда мы снимали схожую по тематике короткометражку. Найти героев, с одной стороны, было несложно – например, когда я приехал в Техас, было достаточно выйти на улицу и начать спрашивать местных. Найти их было просто, а вот разговорить, чтобы фильм получился – гораздо сложнее».
«Мы что-то несём людям, – признаётся Данило, служащий на грузовом танкере, – но у нас нет ничего. Поэтому у нас хотя бы должна быть мечта». Он, например, мечтает зажить в деревенском домике вместе со своей женой и десятком кур…
Хотя открытым текстом о несчастье или недовольстве своей жизнью никто не говорит, намёки на проблему мелькают ненавязчиво и не могут остаться незамеченными. Даже за видимым счастьем, за их довольством тишиной и изоляцией скрывается невозможная мечта о лучшей жизни, об обществе, в котором они не только предлагают «красивые вещи», но и обладают ими. В одном из финальных кадров в звукоизолированной комнате играет виолончелистка – так и изображённые герои продолжают каждый день петь одну и ту же песню, но никто этого не слышит.
Документальная симфония
Подчеркнуть внутренний мир выбранных героев Ферреро удалось при помощи оригинального сценарного решения, за которое фильм и прозвали «документальной симфонией». Вместо того, чтобы сделать саундтрек незначительным аккомпанементом к изображению, как это обычно бывает, режиссёр предпочёл сделать его полноценной частью истории – опыт создания музыки всё-таки дал о себе знать.
Саундтрек построен на ритме мест, в которых мы проводили съёмки. Например, цикл работы нефтяного насоса составляет 9 секунд – от этого промежутка можно оттолкнуться. На самом деле, мы записали порядка ста сэмплов, работая на нефтяных полях. Музыка помогла нам воссоздать атмосферу тех мест, в которых мы побывали, и сознание людей, которых мы сняли. Так, в части о грузовом танкере мы использовали вокал жены нашего героя
Жуткая, откровенная картинка, подкреплённая ритмичными звуками, вписанными в канву повествования, действительно нагнетают обстановку. Разве должен документальный фильм вызывать другие эмоции?
Красота спасёт мир?
Несмотря на то, что сейчас всё устроено не лучшим образом, по словам самого Ферреро, всё ещё не так плохо – Землю и человечество ещё можно спасти.
«Готового решения у меня нет, – вздыхает режиссёр, – и, тем не менее, я хотел, чтобы мой фильм стал первым шагом к осознанию проблемы. Это портрет моей жизни, то, что объединяет меня и зрителя, меня и всё человечество. Мы все живём в религии потребления, и, как кажется мне, то немногое, что мы можем сделать, – это уважать разнообразие вокруг себя. По крайней мере, с этого можно начать».
Концовка фильма могла быть и более трагичной. В первоначальном сценарии всё заканчивалось на горящих игрушках – фактически, на смерти вещей. Тем не менее, как признался сам Ферреро, он всё-таки мечтатель, и не верит, что в действительности всё настолько плохо. Так и родилась сцена парного танца в ночном торговом центре – сцена, против которой Федерико Биазин твёрдо возражал.
Он говорил мне, что ненавидит сцены танцев в каком бы то ни было фильме, но я всё-таки уговорил его попробовать. Пообещал, что если выйдет плохо, мы просто вырежем эту сцену. Итак, первый день монтажа, мы сидим в темноте, в маленьком театре, я собираю картинку с самого конца. Когда кадры выстраиваются в стройный ряд, я оборачиваюсь к Федерико и спрашиваю, что он думает… и вижу, что по его щекам текут слёзы. Тогда мы и решили, что сцена остаётся
Тем не менее, смотреть на эту сцену однозначно не стоит. Как и в случае с героями-невидимками, за внешним счастьем танцоров прячется нечто большее; в этом случае – простое невежество, отсутствие того самого понимания, с которого начинаются перемены.
…готов ли я что-то сделать?
Задачей зрителя становится сделать собственный выбор. «Итак, теперь я знаю, как живут вещи, как много усилий тратится на их создание; я знаю, что за этим стоят люди, одиноко и стойко выполняющие свой долг. Но что могу сделать я? Или даже: готов ли я что-то сделать?»
Автор: Анастасия Гастин
Фотографии предоставлены организаторами