Политический кризис, вызванный недопуском независимых кандидатов на выборы в Мосгордуму, продолжается уже почти месяц. 27 июля у стен мэрии прошла крупнейшая несанкционированная акция оппозиции, итогом которой стали множественные задержания как участников, так и кандидатов.

Мы поговорили с политологом Валерием Соловьем о том, что происходило в субботу, как будет развиваться эта непростая ситуация дальше и как повлияет эта кампания на выборы в Госдуму в 2021 году.

Еще 2 недели назад вы как эксперт могли себе предположить, что 27 июля может произойти такое в центре Москвы?

Нет, я такого не предполагал. Я все-таки исхожу из презумпции если не высокого интеллекта, то хотя бы здравого смысла власти и людей, связанных с властью, обслуживающих ее интеллектуально и аналитически. То, что произошло 27 июля, было запрограммировано буквально за двое-трое суток до митинга. Это было предзадано действиями силовиков, которые в целях предотвращения акции пытались нагнать страху и дезорганизовать руководство акции. Но они ошиблись в оценке массовых настроений. Произошла не демобилизация, а наоборот, усилилась мобилизация – может быть, численность протестующих сократилась, но очевидно, что вышли те, кто готовы были держаться.

Произошла не демобилизация, а наоборот, усилилась мобилизация – может быть, численность протестующих сократилась, но очевидно, что вышли те, кто готовы были держаться.

То есть акция была запрограммирована на ожесточенность и противостояние, пока еще не силовое, а морально-психологическое. Причем, подчеркну: не московской властью, а федеральной, поскольку именно федеральная власть в лице силового крыла взяла на себя руководство по предотвращению протеста в Москве, точнее, они рассматривали это как попытку совершить оранжевую революцию.

Как вы думаете, кто победил в этом противостоянии: оппозиция или власть?

Я бы оценил это как боевую ничью, поскольку в административно-полицейском плане верх взяла власть за явным преимуществом, но морально-психологическую победу одержала оппозиция – её не сломили. Она не напугана, более того, усилилось её желание протестовать далее, в том числе и в формате несанкционированных акций. Происходит качественный перелом в настроении оппозиции: если раньше она позволяла себя покорно бить, то сейчас люди готовы начать сопротивляться. Не хватает только организационной структуры, нескольких точек, вокруг которых произойдет кристаллизация протеста.

У меня было ощущение, что люди выходили не в поддержку конкретного кандидата, а для заявления своей гражданской позиции, отстоять свое достоинство и подтвердить свое право называться человеком.

Вам не показалось, что это был не столько протест оппозиции, а сколько гражданский протест?

Совершенно верно. У меня было ощущение, что люди выходили не в поддержку конкретного кандидата, а для заявления своей гражданской позиции, отстоять свое достоинство и подтвердить свое право называться человеком. Это в основе своей моральный и гражданский протест. Он приобрел политическое измерение. И, возможно, с другими лидерами протест мог быть значительно сильнее.

На ваш взгляд, правильную ли тактику выбрала власть по отношению к протестующим?

Если рассуждать с точки зрения интересов власти… есть в социологии такая штука – теорема Томаса. Она гласит: если люди воспринимают ситуации как действительные, то эти ситуации действительны по своим последствиям. То есть если в Кремле кому-то показалось, что на 27 июля запланирована попытка оранжевого путча, ее надо предотвратить. Если они уверены, то они начинают предотвращать, и им докладывают, что попытка успешно предотвращена. Создается штаб, его возглавляют люди из Совета Безопасности РФ, они курируют эту операцию, стягиваются силы в огромном количестве, в форме, с собаками. Центр Москвы, по крайней мере Тверская улица, начинает напоминать нацистский концлагерь.

Вот такой индикатор: оппозиционеры заявили о новом митинге 3 августа, за сутки на него записались в Facebook более 5 тысяч человек. Это свидетельство высокой готовности.

Чего не сделаешь против вражеского переворота и сохранения столицы! Но если смотреть аналитически: у людей не отпало желание протестовать. Они стихийно нащупали новую тактику – рассредоточиться по центру. Они увидели, что это эффективный метод, они увидели, что их вышло много, у них появился азарт, драйв. Вот такой индикатор: оппозиционеры заявили о новом митинге 3 августа, за сутки на него записались в Facebook более 5 тысяч человек. Это свидетельство высокой готовности. С этой точки зрения, власть получает будущие проблемы, то есть, выигрывая тактически и оперативно, она стратегически проигрывает. Но это нормальная ситуация для власти, находящейся в состоянии упадка. Она все время совершает шаги, которые ухудшают её положение, увеличивает число своих врагов.

Касательно действий правоохранительных органов: вам не показалось, что Росгвардия была настроена более решительно в отличие от полиции?

Уже возникла «напряженность» между полицией и Росгвардией. Дело в том, что росгвардейцам был дан карт-бланш на противодействие оранжевой революции. Это было именно указание.

А это указание поступило на федеральном уровне или городском?

Да, это все решается на федеральном уровне, мэрия здесь не причём. После 20 июля московский кризис передан в ведение федеральных властей с целью недопущения цветной революции в сердце российской столицы.

Возможно, вы видели утром 27 июля твиты мэра Москвы Сергея Собянина, о том, что готовятся провокации на несогласованном митинге и будет обеспечен порядок. Нетипично для мэра…

Ему сказали написать, он и написал.

А если говорить о поддержке протеста, мы могли видеть совершенно уникальное явление для несанкционированных акций: многие автомобили сигналили, водители даже руки пожимали протестующим. Можно ли говорить о том, что это не просто 8-10 тысяч на Facebook?

Безусловно. Но речь идет пока о пассивной поддержке. И для оппозиции главная задача – вывести этих людей в будущем на улицы. 27 июля в России политический кризис перешел из латентной фазы в открытую. Он будет длительным и тяжелым, но по мере его развития будет нарастать протестная активность, ее интенсивность и ожесточенность.

До несогласованного митинга 27 июля власти вообще не комментировали происходящее. Только Валентина Матвиенко предположила, что каких-то кандидатов могли несправедливо не зарегистрировать. Как вы думаете, почему они молчали?

Власть в России устроена так, что она никогда не признает своих ошибок, особенно нынешняя власть. Она не настроена отступать, для нее важно «проламывать», что они сейчас и делают. Но, наконец, мы видим впервые за долгие годы, что коса находит на камень.

Как вы думаете, сильным ли окажется эффект от акции 27 числа? Например, федеральные каналы уже сделали свои сюжеты со своим «видением». Дойдет ли правда до людей?

Внимание все равно приковывается к событию. Если вы хотите замолчать событие, то вы должны перестать о нем писать  и говорить. Однако в социальных сетях сейчас не получается окружить яркое событие изоляцией. Здесь вообще надо разграничить аудиторию: общенациональная не очень осведомлена – где-то 2-3%, зато московская за несколько дней до несогласованной акции превышала 15%, и вчера, вероятно, выросла.

Думаю, что для оппозиции это очень полезно. Так что это сработало в пользу привлечения внимания, по крайней мере что касается москвичей – 20%, знающих о событиях, это уже около 2 миллионов человек. И я уверен по своим индикаторам, что число готовых выйти на следующий протест выше, причем среди них немало тех, кто не вовлекался до этого в практическую политику.

Если проводить аналогию с 2011-2012 годами, тогда СМИ активно дискредитировали оппозицию, выпускались фильмы с разоблачениями и доказательствами связи с западными странами. Сейчас такое возможно?

Я думаю, это попытаются сделать. Наверняка, уже дано задание по поиску «связей” оппозиции с западными разведками и организациями, и, вероятно, их «найдут». Власти нужно опираться на пропагандистское прикрытие, потому что во всех западных респектабельных СМИ на первых страницах фотографии избиений в Москве.

Наверняка, уже дано задание по поиску «связей” оппозиции с западными разведками и организациями, и, вероятно, их «найдут»

Это начинает светить отраженным светом в Россию: это тиражируется, люди смотрят. Все это выглядит крайне неприглядно. Нужно найти объяснение, и таковым может быть «заговор» западных стран. Однако ситуация развивается слишком быстро, тем более по сравнению с ситуацией 2011-2012, поэтому СМИ еще не успели сделать свои «поделки».

А может ли также повториться сценарий с контрмитингами, то есть с защитой от проделок западных спецслужб?

Такого не будет. Это очень опасно. Тогда проводился согласованный митинг на Болотной одновременно с митингом на Поклонной горе, это называется обрамлением – эффективный приём манипуляции. А сейчас видно, что возрос интерес к несанкционированным акциям, причем эффект от них выше, чем от санкционированных. В субботу центр Москвы был вовлечен в протест, а согласованный митинг на Сахарова – кто их там увидит? Так что такой метод исключен, власть ограничится информационной операцией по разоблачению кого-либо из оппозиционеров.

Упомянутый вами митинг 3 августа изначально хотели провести на проспекте Сахарова. Можно ли сказать, что оппозиция тоже испугалась? Ведь уровень Сахарова ниже того, что было в субботу.

Лидеры оказались под угрозой преследования. Они могли захотеть продолжить протест в конвенциональных рамках. У меня возникло ощущение, что присутствовавших полностью устраивает несанкционированный формат, однако тот лидер, который призовет на это людей, окажется автоматически под угрозой. Можно понять Яшина или Русакову, это большие личные риски.

Касательно акции 3 августа я бы осторожно предположил, что после нее мобилизация спадет, исходя из сезонности. Потому что для июля, например, это беспрецедентная политическая мобилизация.

Если предположить, что мэрия не согласует митинг на Сахарова или откажется от предложений провести акцию в центре, что в таком случае может произойти?

Ничего судьбоносного не произойдет, но это будет очень интересный политический опыт. Это будет стихийное копирование желтых жилетов – децентрализованный протест. Выйдут люди сами по себе, буду скандировать речевки, размахивать флагом.

Акция 3 августа проводится в аккурат к рассмотрению апелляций в ЦИК России. Как вы думаете, после произошедшего рискнут ли они зарегистрировать кого-то?

Я еще раз повторю, у меня ощущение, что не допустят. Они не отступают, тем более они уверены, что подавили попытку революции, а “главари” временно нейтрализованы. Так что зачем идти на уступки, ради чего? Держались в жесткой линии, и потом дать слабину?

Но если вспомнить встречу кандидатов с Эллой Памфиловой, то там она неоднократно проявляла благожелательное отношение к ним…  

…роль Памфиловой в системе организации российской власти, честно говоря, незначительная. Она лицо подневольное, как ей скажет политическое руководство, так она и поступит

У Эллы Памфиловой позиция незавидная – она находится между множеством огней. Понятно, что претензии по отношению к подписям кандидатов построены на сомнительных, если не откровенно сфальсифицированных основаниях. Но роль Памфиловой в системе организации российской власти, честно говоря, незначительная. Она лицо подневольное, как ей скажет политическое руководство, так она и поступит. С моей точки зрения, МГИК может проигнорировать позицию ЦИК, что он пока что успешно и делает.

Если вернуться в начало кампании в Мосгордуму, то мы увидим, что около 20 кандидатов набрали около 5000 подписей в совершенно разных районах Москвы. То есть понятно, что та же Любовь Соболь является медийной персоной, но среди кандидатов есть и совсем молодые, неизвестные люди, собравшие подписи в обычных районах Москвы. При этом важно отметить, что рейтинг Собянина во всех районах очень высокий. Почему, на ваш взгляд, получилось такое сочетание?

Если вы готовитесь к этому задолго и формируете организационную структуру, если у вас есть денежные средства, то вы можете благодаря тщательной и напряженной работе собрать 5 тысяч подписей. И если у Собянина высокий рейтинг, почему кандидату не могут отдать подпись, даже поддерживая мэра?

Навальный бросает в бой самых ярких сторонников в столицу, хотя многократно на протяжении всей кампании значение московской Думы принижают. Почему тогда он это делает?

Дума имеет колоссальные полномочия, хоть они и не используются. Это могут быть контрольные полномочия, обсуждение бюджета, а главное, их можно делать достоянием общества с помощью социальных сетей. Почему, например, деньги расходуются на бордюры и плитку, а не здравоохранение и образование? Это очень неудобные вопросы для московской мэрии. Тем более если учесть огромный бюджет столицы, который больше, например, парижского. А почему же Москва живет в социальном отношении гораздо хуже Парижа? Представьте себе, если в Думе 4-5 таких депутатов – это колоссальная проблема. Также это прекрасная стартовая площадка для политической карьеры.

Но самое не рисковое место – это всегда кладбище, так что они планировали превратить московскую политику именно в него. Однако результат прямо противоположен изначально задумывавшемуся тихому инерционному сценарию

Вообще у власти было два пути: давить на кандидатов, что они и сделали, или пытаться более-менее честно выиграть у них на выборах. Но в случае выборов в действие вступает мощная система общественного наблюдения, так что власти решили пойти по пути минимизации рисков. Но самое не рисковое место – это всегда кладбище, так что они планировали превратить московскую политику именно в него. Однако результат прямо противоположен изначально задумывавшемуся тихому инерционному сценарию.

Параллельно московской еще ведь идет и питерская кампания, связанная, с губернаторскими выборами. Резонно ли, что Навальный почти не уделяет времени борьбе против кандидата Александра Беглова?

Видимо, Навальный считает, что московская кампания важней. Возможно, здесь сосредоточено больше кадровых и организационных ресурсов. К тому же в столице возникла стихийная оппозиционная коалиция. В Петербурге бы такую пришлось создавать, но там штаб Навального отнюдь не пользуется такой популярностью, как в Москве. Самое сложное – это договориться с людьми, которые входят в российскую оппозицию.

Очевидно, что кампании показывают не самый хороший пример проведения выборов в стране и бросают тень на правящую партию. При этом через 2 года состоятся выборы в Госдуму. Будут ли власти что-то менять в Госдуме? Потому что формат 2016 года вряд ли будет актуален в 2021, даже без учета протестов.

Власть хочет одержать победу в 80% мажоритарных округов, обеспечить себе большинство в Госдуме. Возможно, она пойдет на изменение в законе с целью увеличения доли мажоритарных округов с 50% до 60-75%.  Но это лишь идея, а цель взять большинство в мажоритарных округах была поставлена еще весной этого года в Администрации президента.

Я думаю, что в 2021 году мы будем находиться в совершенно ином политическом контексте, чем сейчас. Выборы в Думу будут выглядеть иначе, и, возможно, мы будем обсуждать уже других игроков.

А другими игроками могут стать нынешние оппозиционеры?

Вероятно, да. Но тут вопрос: в каком именно качестве? Возможно, они поставят себе целью полный срыв выборов 2021 года и превращение их в стартовую площадку для массовых протестов наподобие тех, что были в 2011-2012 годах. Может быть, у такой стратегии будет очень много оснований.

В марте 2020 года начнется судебный процесс по крушению малазийского Боинга. Таким образом, к выборной кампании в Госдуму могут появиться новые доказательства или обвинения. Повлияет ли это на кампанию в России?

Это никак не повлияет на внутриполитическую повестку. Тема малазийского Боинга интересует только очень узкий круг людей, и она не станет предметом общенационального обсуждения.

Даже если будут обвинения в отношении каких-то политических деятелей?

Таких обвинений не будет. Максимум, что может произойти, это глухое возложение ответственности на Россию, но не на конкретное политическое руководство.

Также массовое сознание в России никогда не признает, что это правда. Потому что люди всегда отрицают неприятные для себя вещи, таков механизм психологической защиты.

Автор: Владимир Тишкин