Литература Дмитрия Глуховского наконец-то экранизируется – в российский прокат выходит «Текст» Клима Шипенко. Сценаристом стал сам писатель, довольный и фильмом, и удачной реализацией идеи. Написанная в жанре сиюминутного реализма, история не предсказывает будущее, но описывает совершенно безрадостное настоящее.

Современная «немытая» Россия

– Я не хотел шельмовать или клеймить Россию, не хотел показать ни чернуху, ни изнанку, – рассказывает Дмитрий Глуховский, отмахиваясь от вопроса про целенаправленный выбор локаций. По сюжету главный герой (Александр Петров) живёт в Лобне, но съёмки проводились в Дзержинском – оба города расположены в Московской области, но от столицы отличаются ровно настолько, насколько глубинка может отличаться от крупного города. – Моей задачей было сделать сверхузнаваемую, точную картинку. Сделать сегодняшний снимок страны для будущих поколений.

История вертится вокруг Ильи Горюнова (созвучность имени героя с именем Ивана Голунова Клим Шипенко назвал «мистическим совпадением»), отправленного в тюрьму на 7 лет якобы за хранение наркотиков. Отбыв срок, Илья возвращается домой и, вместо того, чтобы начать жизнь сначала, решает отомстить тому, кто его засадил. На это его толкает вечный конфликт «Тварь я дрожащая, или право имею?» или «Должен ли я расплачиваться, если эти богатые мальчики думают, что ни за что платить не нужно?» 

Правда, вместо самокопания Илье достаётся жизнь случайно убитого Петра Хазина (Иван Янковский) в виде его смартфона и кипы видеофайлов на нём. Якобы живой Пётр общается со своими родителями, бывшей девушкой и начальником – и где-то ошибки исправляет, где-то – делает новые, пока не понимает, что нищий не может вечно притворяться принцем.

Всё это приправлено мрачными красками российской действительности – болотно-зелёным, тёмно-синим, серым… всё делается ради того, чтобы у зрителя создалось впечатление, что надежды на счастливое будущее как-то немного.

«Текст» про каждого из нас и про всё, что было раньше

Горюнов действительно настолько типичен и невинен (сам Глуховский назвал своего героя «аленьким цветочком»), что соотнести себя с ним может кто угодно.

Расположенный на противоположном полюсе Пётр Хазин, по словам автора, тоже не утрированный образ: «Я консультировался с сотрудниками правоохранительных органов, с бывшими сотрудниками ФСКН, общался с тремя сидельцами, выпущенными из советской и тюрьмы ранней России. Мне было интересно, насколько верен сленг, насколько хорошо переданы чувства человека, только что вышедшего из тюрьмы. Это всё – документальный материал».

История с Иваном Голуновым показала, что люди готовы соотносить подобные ситуации со своей жизнью. Каждый может поставить себя на место главного героя.

Дмитрий Глуховский

Там, где сценарий преуспевает в документальности, начинает прихрамывать логика, а её хромота рождает вопросы. Почему тело убитого Хазина не разлагается по ходу сюжета? Как главному герою удаётся заработать деньги за наркотики, которых он в кадре не получает? Почему, наконец, тело находят только тогда, когда это удобно по сюжету, и как? Почему труп не оставляет пятен крови на снегу, и почему герой, раз за разом открывая канализационный люк, ни разу не надевает перчаток? Наконец, как ему удаётся так долго заигрывать с наркобаронами и выиграть, сдавшись лишь тогда, когда ему это понадобилось? 

Это всё, конечно, всего лишь допущения, необходимые для того, чтобы сюжет шёл именно так, как задумано. Но такой естественности верится уже с трудом.

– Такая история появляется раз в 10, а то и 20 лет, – размышляет Клим Шипенко. С ним очень хочется поспорить: горестно вздохнуть, вспомнить Достоевского и заявить, что с его времён немногое изменилось. Богатые тоже плачут, но прежде, конечно, набедокурят; дети богатых родителей будут любить того, кого хотят, невзирая на договорённости о фиктивных браках, а крестьянский мальчик (студент филфака, сын школьной учительницы!), подобно Робин Гуду, будет пытаться творить добро. 

Штампы, штампы, и ещё раз штампы, развернувшиеся на российской действительности, – это «Текст». Вряд ли автор в этом виноват, но ожидать от фильма и книги чего-то сверхреволюционного всё-таки не стоит. Революционна, возможно, сама идея идентифицирования человека с телефоном как грамотно подмеченный признак времени, но литературных шаблонов она не разрывает и, более того, не во все идеально укладывается. Да, быть может, и цели такой не ставит.

А дальше-то что?

Возникает логичный вопрос: что с этим всем делать? Достоевский пускает своего героя по пути искупления и приводит его к Богу, но Глуховский не даёт ему и такого шанса, хотя история так и напрашивается на Шекспировскую концовку. Не получив её, герой как бы проигрывает, выхода нет – но, по словам автора, рассвет уже скоро.

Надо просто подождать. Наше поколение – перегной, на котором вырастет новое. Я оптимистично к этому отношусь – очень люблю молодёжь, чего там, сам только в этом году перестал ей быть. Я уверен, что новое поколение, взращенное не на Совке, не на страхе перед органами, не зависящее от государства, будет по-другому чувствовать, думать и действовать. Есть целая волна культурных деятелей, которые никому ничего не должны и ничего не боятся.

Дмитрий Глуховский

Вот только Илье Горюнову это новое поколение никак не помогает. Вероятно, «Текст» живёт отдельно от своего автора – как и должно быть.

История не оставляет никаких других чувств, кроме страха и угнетённости. Богатые всё ещё живут лучше бедных. Бедные всё ещё страдают. А что с этим делать, решайте сами.

Автор: Анастасия Гастин

Фото обложки: www.kino-teatr.ru