Современное театральное искусство – по-настоящему удивительное явление. Нетрудно заметить, что в нём практически не остаётся рамок и ограничений: актёры и режиссёр чувствуют себя достаточно свободно в том, как выразить своё прочтение того или иного произведения. В сложившихся обстоятельствах, усаживаясь в кресло в зрительном зале, мы не всегда можем сказать наверняка, что нас ожидает на сцене на этот раз. Порой то, что мы увидим, может оставить весьма странное впечатление, и, быть может, остаться не до конца понятым или понятым не так, как хотел того постановщик – однако во многих случаях именно это и является конечной целью творческой труппы. Зритель перестаёт осуществлять пассивную функцию потребителя культурного контента с прозрачными смыслами, несложными интерпретациями и довольно понятными образами – его вовлекают в процесс творчества и создания произведения искусства, заставляя самому доводить идею до конца. В этом случае она обретает для каждого человека индивидуальные краски, становится ближе, и в этом особая уникальность современного театрального искусства.

23 апреля в театре «Мост» состоялась премьера спектакля «Шага…Шага…Шагал», созданного труппой из Берлина в составе Маттиаса Бернхольда, Вибке Альфай и Юлии Бреттшнайдер под руководством режиссёра-постановщика Светланы Фурэр. В основу постановки легло 50 картин художника Марка Шагала, а сам спектакль представлял собой перформанс с музыкальным сопровождением без слов. Стоит сказать, что это было одно из тех произведений искусства, которые запоминаются своей необычностью, образностью, и в чём-то – неоднозначностью. Уже заходя в зал и рассаживаясь на свои места, зрители понимали, что это будет нестандартная постановка – центр комнаты, игравшей роль одновременно и сцены, и зала, наполняли предметы, стоящие на полу или свисающие с потолка на переплетающихся нитях. Эта сложная композиция уже словно бы подталкивала зрителя к тому, чтобы оставить свои привычные ожидания о театре и погрузиться в более абстрактный мир впечатлений и мыслей.

На протяжении всей постановки актёры раз за разом создавали образы картин, которые, как кусочки в калейдоскопе, складывались и тут же рассыпались, чтобы преобразиться во что-то новое. Некоторые из картин было сложно воспринять на рациональном уровне – они выглядели несколько странно, но стоило отрешиться от ожиданий и стандартов, как материал начинал задевать внутри какие-то струны, относящиеся либо к чему-то подсознательному, либо к тем сторонам своего «Я», которые порой слабо поддаются рефлексии. Музыка, а также стихи, подобранные для постановки заставляли еще глубже погружаться в этот странный и ни на что не похожий мир, создаваемый прямо здесь и сейчас. Хотя в спектакле у героев не было реплик, а выражались они лишь языком движений, на протяжении спектакля между актёрами и зрителями образовалась тонкая связь: публика реагировала на то, что происходит на сцене, порой удивляясь, порой завороженно наблюдая за разворачивающимся перед ними действом, и актеры очень точно это чувствовали. Одно можно сказать точно – такое культурное событие должен на себе испытать каждый и понять, насколько его сознание способно воспринять то произведение, в котором оставлено несколько пустых строк для его собственного прочтения работы.

Интервью с режиссером-постановщиком Светланой Фурэр и актером Маттиасом Бернхольдом

Прежде всего, хотелось бы поблагодарить вас за представление. Расскажите, пожалуйста, как родилась идея такого перформанса?

Светлана Фурэр. Мы два года назад начали делать совместный проект с театром «Трикстер» с Машей Литвиновой и Славой Игнатовым (руководитель театра «Трикстер» Мария Литвинова и главный режиссер Вячеслав Игнатов – прим. автора). Изначально мы рассчитывали, что они сыграют у нас свой спектакль, а затем мы приедем сюда и в театре, в котором они тогда работали, сделаем ответный. К сожалению, сыграть тогда у нас не получилось, но принцип был такой, что нас просили сделать спектакль, который был бы понятен и в России, и в Германии. Поэтому мы изначально искали материал, который можно было бы услышать вне зависимости от языка. Мы подумали о том, что можно было бы, во-первых, сделать спектакль без слов, а во-вторых, было бы хорошо, если бы это был художник, чтобы его картины можно было по-новому понять и прочувствовать.

А почему именно Шагал?

С.Ф. Шагала очень любят в России и очень любят в Германии. Это абсолютно универсальный художник – его слышат, его видят и хотят видеть.

Расскажите, пожалуйста, о труппе.

С.Ф. У нас сборная труппа. Так получилось, что изначально коллеги, которые играют в постановке, жили в Ахене, а я жила в Кёльне, эти города достаточно недалеко друг от друга. Мы очень много работали с Маттиасом (актёр Маттиас Бернхольд – прим. автора), он композитор всего этого произведения, к настоящему моменту мы с ним уже сделали 6-8 спектаклей. А девчонки (актрисы Вибке Альфай и Юлия Бреттшнайдер –прим. автора) в течение нашей работы перебрались в Берлин, но мы всё равно решили, что останемся командой и дальше будем создавать спектакли. Маттиас – актёр и музыкант, композитор, Вибке Альфай – кукольница, она заканчивала Tanzschule, это учебное заведение по типу нашего МХАТа, и Юлия Бреттшнайдер тоже актриса и кукольница.

Скажите, пожалуйста, как вам кажется, в чём особенность восприятия такого материала в Германии и России?

С.Ф. Это хороший вопрос… Я думаю, что наш спектакль сделан для того, чтобы дать свободу восприятия, оставить наибольшую возможность публике самостоятельно думать, проецировать и видеть, не ожидая того, как «должно быть». Когда мы смотрим классиков, например, Шекспира, нам кажется, что это будет костюмное представление, и у нас заранее присутствуют некоторые ожидания. Когда мы смотрим спектакли такого плана, как этот, таких представлений и образцов нет совсем. В Кёльне, вообще в Германии, очень много такого рода выступлений, но я думаю, что в России это требует дополнительного объяснения – нам нужно сказать, что мы делаем перформативный спектакль, без слов, где ты можешь смотреть и видеть то, что хочешь, не нужно заранее знать, что там будет, нет закрепощения мысли. Это такая своеобразная шутка, вариация на тему, очень легкая вещь… Свобода мысли – я думаю, что именно это было нам важно – дать возможность воспринять это людям так, как они того хотят.

В самом начале вы сказали, что это музыкальный перформанс. Насколько я знаю, перформансы отличаются тем, что в них актёры импровизируют. Имело ли это место в сегодняшнем спектакле?

С.Ф. По моему ощущению, сегодня был своеобразный прогон, потому что актёры были очень осторожны, двигались как на пуантах, словно бы на ощупь, и слушали публику. Но пара моментов импровизаций, конечно, была.

А насколько было тяжело, интересно актёрам играть перед российской публикой? Какие остались впечатления?

Маттиас Бернхольд. Очень интересно, я был очень возбужден. Но было достаточно непросто во время всего спектакля, я видел некоторое ожидание, напряжение со стороны публики. Я даже чувствовал, что люди по-разному воспринимали материал, и у меня было ощущение, что они борются на площадке через меня – хотеть воспринять это или нет, понравится им это или нет. Именно в этом и есть интерес всего перформанса. В Германии у нас тоже было подобное – в Берлине нас воспринимали так, а в Кёльне по-другому. Но весь смысл в том, что, играя спектакль, ты как на тарелке – такой какой ты есть, и история такая какая есть, и её можно только либо воспринять, либо не воспринять совсем. В этом есть свобода – ты можешь всегда уйти, если не хочешь этого.

Скажите, пожалуйста, хотелось бы вам дальше выступать в России?

М.Б. Да, конечно. Мне очень понравилось, я бы с удовольствием ещё хоть 5 представлений сегодня дал (смеётся). Было бы интересно посмотреть, какая будет реакция у других людей, понять, как они себя будут вести.

А сколько всего запланировано выступлений?

С.Ф. Это единственное представление, это такая проба пера.

Но вы планируете продолжать играть в России?

С.Ф. Да, мы были бы очень рады.

Какие дальнейшие творческие планы у труппы на этот спектакль?

С.Ф. Мы в Берлине играем, в Кёльне его играем несколько раз подряд, и на фестивалях тоже будем выступать.

Вопрос к актёрам — как вы сами воспринимаете спектакль? Что он значит для вас в процессе игры, что вы чувствуете?

М.Б. Да, это очень сильно зависит от публики. Есть много моментов внутри спектакля, которым ты радуешься и знаешь, что они сейчас будут. А есть моменты, когда ты понимаешь, что у них очень тихое, мягкое, плавное дыхание, и есть люди, которые не выдержат этого. И ты говоришь себе: «Неважно, даже если они встанут и уйдут. Я выдержу этот момент и дальше, чтобы выйти на следующий этап».

Фото: Лена Дмитриева