В Перми закончился семнадцатый международный кинофестиваль документального кино «Флаэртиана». На нём специальную мастерскую для лидеров региональных киноклубов провёл глава Гильдии неигрового кино и телевидения, продюсер Виктор Скубей. В интервью он рассказал об особенностях «Флаэртианы», целях при продюсировании документального кино и состоянии возглавляемой им Гильдии.

О «Флаэртиане»

Президент «Флаэртианы» Павел Печенкин сказал, что пермский фестиваль – лучший в России. Вы президент Гильдии неигрового кино и ТВ, видели много разнообразных фестивалей. Согласны с оценкой уровня «Флаэртианы»?

Я бы, пожалуй, согласился с тем, что «Флаэртиана» — лучший кинофестиваль, но с поправкой на то, что основные конкуренты у нее (здесь мы не берем региональные фестивали типа «Саратовских страданий») — это небольшие местные фестивали, которые в принципе занимаются только кинопоказом.

У нас в стране есть тройка крупных фестивалей — в Петербурге «Послание к человеку», в Екатеринбурге «Россия» и «Флаэртиана». Да, есть ещё «Артдокфест», есть «ДОКер»,  недавно прошёл владивостоксий фестиваль «Меридианы тихого», но все они пока лишь только развиваются.

Вы считаете, что ни один из фестивалей конкуренцию с «Флаэртианой» не выдерживает?

Я сейчас объясню, почему — они все разные. Фестиваль «Россия» берёт только отечественное кино, по старинке ещё картины из СНГ. «Послание к человеку» словно супермаркет: там есть документальный слот, есть игровой слот, есть слот мультипликационный, и уже на протяжении пяти лет там есть слот экспериментального кино. На «Флаэртиане», только документальное кино — и международный конкурс, и национальный конкурс; здесь нет ни игровых, ни мультипликационных фильмов.

Получается, «Флаэртиана» берет тем, что она концентрирует исключительно документальное кино?

Да, «Флаэртиана» вообще построена по матрице классического фестиваля документального кино без всяких примесей и без специальных тематических уклонов. Мы знаем, что многие фестивали посвящены только какой-либо одной тематике – экологии, спорту и т.д. «Флаэртиана» же, хоть и заявляет фильмы в одной стилистике (картины о человеке и том, что происходит вокруг него), представляет зрителю довольно широкую программу.

Помогает ли Гильдия неигрового кино и ТВ в чём-либо фестивалю? Если да, то в чём?

Тут вопрос сложный. Я бы сказал так — Гильдия старается сотрудничать со всеми структурами, так или иначе занимающимися документальным кино, и с фестивалями, в том числе. На этой «Флаэртиане» мы проводили мастерскую для лидеров региональных киноклубов, на неё приехали люди со всей России. В рамках этой мастерской мы организовали мастер-классы с целью понять, что такое киноклуб, как он работает, как его организовывают и самое главное, как выстроить обсуждение фильма после просмотра в клубе. И дальше был проведен конкурс, по итогам которого были выбраны пять победителей из этой мастерской, они получили мини гранты на показ, эти деньги могут быть потрачены на рекламу и приглашение режиссера.

О документальном кино

Как бы для себя формулируете, что такое документальное кино?

Скажу своё личное определение. С ним, кстати, далеко не все согласны, в частности, многие режиссеры считают, что документальное кино – это, прежде всего, искусство. Но, на мой взгляд, документальное кино – это форма социальной деятельности, с помощью которой складывается представление о нашей жизни, о проблемах людей. Работа документального кино – поднимать социальные проблемы, и его ценность в этом. Дальше уже можно говорить о мастерстве, искусстве и различных художественных инструментах.

У всех разная дорога в документалистику. Вы окончили в конце 80-х оптический факультет, работали инженером. Что вас привело в документалистику?

Всё это развивалось параллельно: когда я учился на факультете оптики, увлекался фотографией и даже закончил, был такой в советское время, Народный университет искусств по специальности «Фотография, фотомастерство и руководство творческим коллективом». Я параллельно занимался фотографией и работал инженером. Но потом поменялись приоритеты, и я выбрал то, что выбрал.

«Документальное кино – это форма социальной деятельности, с помощью которой складывается представление о нашей жизни, о проблемах людей»

Изменилось ли за 25 с лишним лет, что вы работаете в этой сфере, отношение к документалистам и документальному кино?

Раньше на студиях документальных фильмов и на других государственных студиях выдавали такую корочку, в ней было написано, что ты сотрудник студии. А дальше было написано, что предъявитель сего удостоверения имеет право без разрешения снимать всё, везде и без дополнительный согласований. Сейчас же на улице достанешь камеру — у тебя сразу начинают спрашивать разрешения на съемку. В этом плане отношение, конечно, поменялось.

Позволялось снимать всё в 90-х именно. В советское время вряд ли давали такую свободу для съёмок.  

Да, в 90-х был самый разгул, потому что государство отпустило вожжи, и цензура резко снизилась. Кстати, именно поэтому самые знаменитые на сегодня документальные фильмы были сняты как раз в 90-е годы. В советское время все фильмы документалисты сначала показывали в парткоме, потом показывали худсовету в Минкульте, а Минкульт потом показывал их в ЦК. Когда такой порядок отменили, люди, естественно, стали больше снимать.

А вот эта смена нравов, когда ты уже не можешь пойти на улицу и свободно снимать, всё, что угодно, с чем была связана, по-вашему? Была на то санкция государственных органов или это веяние времени?

Всё вместе – и государство способствовало, и время. Отсутствие корочки, о которой я упомянул, конечно, затрудняло съёмки. Различные частные предприятия, например, кафе, нас не пускали уже к себе по разным причинам: начиная с сохранения тайны жизни своих посетителей, заканчивая тем, что съёмки уникального творческого дизайна кафе могут потом распространиться, и дизайн этот начнут копировать. Раньше киношники, и игровые, и документалисты, были элитой, их уважали – бывало, приезжают снимать, все встают на уши, создаются сразу условия, только чтобы у них была возможность съёмки провести. Сейчас же упрашивать будешь, ничего не сделают.

«Документальное кино не имеет такого широкого проката по определению, поэтому вернуть деньги, затраченные на производство, с помощью проката просто невозможно и, более того, никто в мире этим и не заморачивается»

Вы занимаетесь продюсированием документального кино. В чем специфика работы продюсера в неигровом кино в сравнении с кино игровым?

Прежде всего, специфика в том, что это документальное кино. Экономики документального и игрового кино не имеют ничего общего на 90%, и дело даже не  в бюджетах. Игровое кино в своей классической форме должно покрыть затраты на производство с помощью театрального и телевизионного проката. Документальное кино не имеет такого широкого проката по определению, поэтому вернуть деньги, затраченные на производство, с помощью проката просто невозможно и, более того, никто в мире этим и не заморачивается. Возьмем, например, крупные фильмы известных документалистов, допустим, Годфри Реджио, у него на производство обычно уходит 4,5 миллионов евро. По всему миру возврат с проката бывает около 2,5 миллионов евро.

Зачем тогда продюсеры занимаются документальным кино?

Есть такой Тюи Стин Мюллер, директор, организатор и идеолог Европейской ассоциации продюсеров документального кино, он свои семинары начинает с такой фразы: «Если кто-то из вас планирует разбогатеть, то вы занимаетесь не тем делом и можете покинуть аудиторию».

Производство документального кино финансируется теми, кому такое кино нужно. И тут мы возвращаемся к тому, о чем уже с вами говорили: документальное кино – это средство формирования социума, именно поэтому, кстати, очень много фильмов об экологии финансируются экологическими фондами, структурами, так или иначе занимающимися экологией.

«Производство документального кино финансируется теми, кому такое кино нужно»

То есть вы как продюсер руководствуетесь больше моральными целями?

Я бы не сказал, что моральными. Фильм «Триумф воли», снятый Лени Рифеншталь в 1937 году, — это тоже уникальное и великое документальное кино, но какая в нём мораль (фильм о съезде НСДАП, снятый по заказу Гитлера – прим.ред.)? Документалистикой занимаются люди, которым она нравится. И, разумеется, у всей команды, которая делает тот или иной фильм, есть цель — донести свои мысли и идеи до зрителя.

О Гильдии неигрового кино и телевидения

По какой причине в своё время пришла идея у документалистов и телевизионщиков объединиться в одну Гильдию? В чём была необходимость? Мы знаем, что Гильдии игрового кино, например, нет.

Это история с глубокими корнями. Вообще Гильдия была организована в начале 90-х годов, когда студии разваливались; государственное финансирование снижалось, снижалось и исчезло окончательно; телевидение, тогда старое, советское, тоже постепенно разваливалось. Возникло понимание, что документальное кино, научно-популярное, в первую очередь, остаётся брошенным ребенком, сиротой, им Союз кинематографистов не занимается, акцентируя внимание на кино игровом. И родилась такая идея — объединиться документалистам и телевизионщикам, прежде всего, новостийным, в одну организацию, чтобы совместно документальный формат сберегать и развивать. Планировалось, что документальное кино будет показываться на ТВ, но время расставило фигуры по-другому. Телевидение, как известно, стало коммерциализироваться и семимильными шагами выходить вперед.

Сейчас название Гильдии содержит в себе слово «ТВ», и у нас с телевизионщиками есть партнерство, но в том виде, в котором организация задумывалась, она не существует. Фильмы документальные идут, прежде всего, на канале «Культура». Бывает, фильмы показывает Первый канал. Однако нужно понимать, что уже давно у всех каналов складывается своя политика вещания, своя сетка.

Гильдия, хотя бы на словах, как-то способствует показам документального кино на той же «Культуре» или Первом канале? Есть какое-то влияние?

Влияния никакого нет и быть не может. Ходатайства Гильдии для каналов не указ, потому что их задача — соблюдать свою политику вещания, а мы им предлагаем фильмы, которые не вписываются в эту политику. Поначалу, конечно, обижались, на такой подход, но сейчас уже никаких обид нет.

На самом деле, с показом документального кино проблема существует. В своё время был создан специализированный канал «24_DOC». Он начал развиваться, затем его купил ВГТРК в свой пул. Там он проработал около трех лет и в прошлом году закрылся. На этой частоте сейчас организован телеканал «Доктор».

Кто сейчас является членами Гильдии?

У нас есть членство персональное и корпоративное. Есть у нас несколько студий, которые являются корпоративными членами, но основная масса – физические лица. В принципе, это все, кто занимаются документальным кино, и у кого есть в этом направлении определенные достижения.

На какие деньги существует Гильдия?

На членские взносы и на деньги от разного рода грантов, в частности от Министерства культуры России. Членские взносы у нас по 2 тысячи рублей в год для рядовых членов и по 40 тысяч для юридических лиц. Грант, обычно, бывает небольшой – около миллиона рублей.

На что идёт грант — уже третий год мы организуем совместный проект с Союзом кинематографистов: отсматриваем все фильмы, которые были сняты при поддержке Минкульта. Затем составляется рейтинговый список, в котором эксперты выставляют свои оценки каждому из таких фильмов. И первая 20-ка рейтинга получает дополнительную субсидию от Минкульта на клубный прокат.

Заинтересовано ли Министерство культуры в развитии Гильдии неигрового кино и ТВ? Видят ли они в вас перспективу или помогают, просто потому что руководство сказало помогать?

У меня сложилось впечатление, что, в целом, мы им совершенно неинтересны, но если предлагаем интересный проект, они готовы сотрудничать.

Гильдия должна заниматься консолидацией общества — проводить мастер-классы, конференции, тематические показы. На эти мероприятия субсидии не даются, поэтому я делаю вывод, что им это всё неинтересно.

«Гильдия должна заниматься развитием отрасли документального кино, стать площадкой, на которой общаются компании, выполняющие различные функции»

Помимо организации всевозможных мастер-классов и показов, в чём вы ещё видите задачи Гильдии?

Сами члены Гильдии периодически спорят – как, чем и зачем она все-таки должна заниматься. Разговоры доходят даже до того, что должен быть организован профсоюз, который обеспечивает работу участников Гильдии, должно быть организовано адвокатское бюро, которое будет защищать интересы участников.

Но, на мой взгляд, общественная организация не должна заниматься функциями других специализированных учреждений. Я считаю, что Гильдия должна заниматься развитием отрасли документального кино, стать площадкой, на которой общаются компании, выполняющие различные функции. Допустим, компания, занимающаяся изготовлением субтитров, и компания, продвигающая фильмы на фестивали. Гильдия должна генерировать развитие отрасли, но не выполнять функции конкретных организаций.

Прототипом Гильдии должна стать Европейская сеть документалистов (EDN): её участниками являются люди со всей Европы, при этом сама организация небольшая – около 1500 участников. В рамках EDN регулярно организуются питчинги, встречи, тематические и учебные просмотры, тренинги. Поэтому европейские документалисты знают друг друга, как мы знаем соседей в своём доме. У нас в России пока этого нет.

Автор: Александр Пахомов