География – одна из древнейших наук: ведь люди всегда стремились познать мир вокруг себя, изучить среду обитания, открыть новые земли. Эта наука включает в себя целый комплекс дисциплин, изучающих нашу планету. Географическая наука в России активно начала развиваться с XVIII века, когда М. В. Ломоносов создал Географический департамент, а в XIX веке начинается история русских географических открытий. 18 августа 1845 г. было создано Русское географическое общество, задачей которого стало всестороннее изучение родной земли. Ныне оно входит и в Международный географический союз. В связи с этой датой мы взяли интервью у Александра Ивановича Кизякова – старшего научного сотрудника Кафедры криолитологии и гляциологии МГУ, кандидата географических наук, участника множества экспедиций.

А.И. Кизяков. Автор фото: С. Пантелеев

Александр Иванович, Вы представляете группу людей, которые занимаются геоморфологией – наукой, непосредственно связанной с географией. Когда Вы задумались о том, кем стать, почему выбрали именно это направление?

В моём случае всё было достаточно случайно. На определённом этапе я задался вопросом: в какой вуз поступить, чтобы получить интересную профессию? А почему выбор пал на географический факультет? Это было увлекательно, хотя практического применения на тот момент я не видел. Пошёл в МГУ, где, на мой взгляд, было нескучно учиться, где я мог бы получить хорошую базу. А дальше уже в процессе обучения старался понять, как можно применить свои теоретические и практические знания. Естественно-научные дисциплины мне всегда были близки: археология, структурная и историческая геология, геодезическое направление, обработка данных дистанционного зондирования, работа с космоснимками. В принципе я и сейчас в какой-то степени работаю в некоторых из этих сфер. Мне нравится, что я занимаюсь смежными, междисциплинарными исследованиями, то есть у меня есть возможность общаться с людьми из разных научных сообществ. А в синтезе, то есть по итогам нашей совместной работы, получается, что ты создаёшь что-то новое. По крайней мере, хочется в это верить (смеётся).

Что для Вас наука в настоящее время?

Люди, которые сегодня работают в научной сфере, сильно отличаются от тех, кто двигал науку ранее, в середине XX века, – конечно же, я не говорю о конкретных личностях, я в общем. Особенно можно выделить послевоенное время, когда произошел рывок в развитии страны. Уровень подготовки, мотивация тех специалистов существенно превышают показатели нынешних (если мы говорим о сфере геологии, географии). Сейчас, конечно, продолжается развитие, но всё базируется на исследованиях прошлого века, когда вся страна активно изучалась, все данные систематизировались. И сегодня исследования базируются именно на тех данных. Например, к 30-ым годам прошлого столетия ставилась задача развития промышленности. А чтобы всё это развивать, надо было представлять какими полезными ископаемыми мы обладаем. О месторождениях таких полезных ископаемых, как медь, руда, нефть, было лишь примерное представление. Стране нужно было сырьё для металлургии, для развития атомной энергетики нужно было искать радиоактивные элементы, то есть необходима была чёткая карта, где и какие запасы существуют на нашей территории. По всей стране были направлены изыскатели. Не было нынешних возможностей, когда, например, можно воспользоваться вертолётом, вездеходом и другими средствами передвижения, в основном пролагались пешие маршруты. Люди таскали географические образцы на себе, они работали, не жалея себя, они это делали, потому что это было интересно, им это было важно, не только им, но ещё и для страны, для последующих поколений. Такую работу сейчас никто в принципе повторить не может. Хотя, вероятно, и могли бы – но то ли мотивации нет, то ли желания, нет целенаправленного руководства. Сейчас больше технических возможностей, но серьёзную фундаментальную работу никто не делает. Для какой-то работы действительно хватает поверхностного изучения, когда не нужно глубоко вникать в вопрос, но большинство сегодняшних работ, которые получают НИРы, гранты, – это переписывание старых, то есть лишь небольшое обновление накопленной в прошлом веке информации.

Насколько я знаю, наряду с тем, что Вы научный сотрудник, Вы ещё и преподаёте, а значит, общаетесь с молодым поколением. Как выстраивается взаимодействие с молодёжью? И есть ли преемственность, удаётся ли её ввести?

На самом деле преподавательская деятельность для меня, скорее, дополнение к основной работе. Мы занимаемся научными исследованиями и параллельно с этим ведём для студентов курсы – делимся тем, что мы изучаем, основами нашей специализации. Ребята, которые приходят к нам после школы, разные. Если им интересно, то они занимаются, задают вопросы, участвуют в конференциях, экспедициях, которые организует географический факультет МГУ. А некоторые приходят просто получить диплом. Они вроде и что-то делают, но часто из-под палки. Хотя некоторые из них на самом деле меняются – со временем они за что-то цепляются, понимают, что это им действительно интересно и нужно, постепенно втягиваются. Когда такое случается – это, конечно, здорово. У меня лично такой есть пример – человек пришёл без интереса, а потом вдруг на 4-м курсе он погрузился в то, чем занимался, и это стало делом его жизни.

А если говорить о преемственности поколений, то в преподавательской среде сейчас очень тяжёлая ситуация. Связано это, скорее всего, с развалом СССР и экономическим упадком 90-х годов. Есть профессорско-преподавательский состав – старая гвардия, профессоры, которым по 70 лет и больше, но нет среднего поколения, звена, которое бы последовательно передало какие-то знания. Это либо молодёжь до 40 лет, либо люди, которым уже больше 60. Это серьезная проблема на многих кафедрах. Но те, кому за 60 – это люди старой закалки, ясные умы, прекрасные специалисты, они важны и как научные сотрудники, и как опытные преподаватели. Они многое знают и умеют это донести до студентов. И если они уйдут, то непонятно как выходить из этой ситуации.

«Раньше была задача описать всё, что вокруг нас. Теперь же задача – объяснить, почему это так, почему географические явления сменяют друг друга в пространстве, во времени и вообще понять механизмы тех процессов, которые мы наблюдаем»

Чем занимается сейчас молодое поколение специалистов в Вашей области?

Студентов сейчас активно привлекают для выполнения научно-исследовательских работ, причём зачастую они международные. У нас в сфере мерзлотоведения есть организации, например, PYRN – Permafrost Young Researchers Network – сообщество молодых мерзлотоведов под эгидой Международной ассоциации мерзлотоведов; соответственно, это организация встреч, семинаров, конференций – попытка передать бразды правления от корифеев молодёжи. Молодёжь сейчас активно вовлекают в проекты. И многие ребята действительно с удовольствием участвуют в этом. Часть работ имеет фундаментальное значение, часть – прикладное. Ещё есть некоторые востребованные направления проектов, связанные с такими всем известными проблемами, как глобальное потепление, изменения климата, рядом вопросов, изучающих эмиссию метана и другими. А финансирование сейчас происходит в основном за счёт грантов, и оно осуществляется как раз по ключевым направлениям. Это очень хорошо и правильно, что научный интерес поддерживается финансово.

Шпицберген, Лонгир — промежуточная точка перед Барнео-2013

Одной из составляющих Вашей работы являются экспедиционные поездки. В чём они заключаются?

Основное направление моей деятельности – изучение криогенных (совокупность изменений свойств веществ в условиях низких температур – прим. автора) и рельефообразуюших процессов. Экспедиционные исследования проводятся в Арктике, как в российской, так и в зарубежной. Как правило, это в основном арктические равнины, низменности, часто работы происходят на побережье, где мы изучаем взаимодействие суши и моря, процессы, которые активизируются в береговой полосе. Конечно же, мы базируемся на уже существующих данных, знаниях, которые были получены нашими предшественниками. Но в любой сфере человеческой деятельности, в том числе и в науке, есть области, в которых мы что-то знаем, что-то понимаем, а на границах сферы знаний начинаются уже какие-то вопросы. Любое исследование начинается с того, что сначала мы определяем степень изученности конкретной сферы, ищем проблемные зоны. И как раз вот эти области неизвестного являются предметом новых исследований. Эпоха открытий прошла, надо понимать причины наблюдаемых нами явлений. Раньше была задача описать всё, что вокруг нас. Теперь же задача – объяснить, почему это так, почему географические явления сменяют друг друга в пространстве, во времени и вообще понять механизмы тех процессов, которые мы наблюдаем: климатические изменения, смена растительных ассоциаций, геологические процессы, формирование специфических ландшафтов и природных систем.

Ледовый лагерь Барнео-2013

Ледовый лагерь Барнео-2013

Насколько это всё сложно? Вы часто ездите в экспедиции, и там очень суровый климат. Сложно ли это всё выдерживать, как происходит работа в таких условиях?

У каждой работы есть некоторая специфика. То, чем занимаемся мы, – это очень интересное занятие. Исследования – это творчество. Ты сам определяешь, как ты будешь изучать, анализировать конкретный объект. Во всё этом есть элемент творчества. Сама работа сочетает в себе несколько этапов: знакомство с литературой непосредственно перед поездкой, сбор исходных данных об объекте исследования, знакомство с территорией, куда ты направляешься, а дальше ты едешь в поле. В поле у тебя есть какой-то блок работ, от которого никуда не денешься. Например, как участник экспедиции ты занимаешься организацией жизни отряда, нужно обустраивать лагерь, запасаться водой, то есть осуществлять все бытовые нужды. Далее, ты выполняешь всё то, что необходимо для исследований. Работа достаточно разнообразна, это не даёт уставать и скучать.

Ледовый лагерь Барнео-2014

Ледовый лагерь Барнео-2014

Ваша работа требует большой отдачи…

Да, как и любая другая. Но просто есть некоторая специфика профессии. Помимо офисной работы, есть ещё и полевая, после которой ты с результатами возвращаешься домой и обрабатываешь их, сам или отдаёшь в специальную лабораторию. А потом получаешь результаты и пишешь аналитику, создаёшь карты. Одна часть работы – офисная, другая – полевая. То есть происходит совмещение двух занятий.

Бывали ли какие-нибудь экстренные случаи?

Вообще, задача любой экспедиционной группы отработать так, чтобы никаких чрезвычайных происшествий не было. Но есть некоторые стрессовые внешние условия, например, климатические. Когда мы проводили исследования на Новой земле, мы высадились на полярной станции «Русская гавань». Как раз в этой области обитали белые медведи, это был их дом. А тут высадились мы, вторглись на их территорию. Нам надо было мириться с тем, что они находятся в непосредственной близости, требовалось соблюдение правил безопасной работы. Соответственно, выходили мы только группами, обязательно с рацией, с огнестрельным оружием или с ракетницами. И необходимо было выполнять практику, которая применяется во всех экспедициях при проведении работ – оглядывать территорию вокруг раз в 2-3 минуты, делать обзор, нет ли какой-то опасности. Это был достаточно экстремальный опыт.

Исходя из того, что Вы сказали, самое главное, что помогает держаться – это командное действие, ведь так?

Да, конечно, важно, чтобы была сплочённая команда. Это актуально для любых групп людей, которые работают вместе: будь то полевая партия, дрейфующая станция, либо экипаж судна, группа альпинистов – должна быть сплочённость группы. Важна способность слышать друг друга и бесконфликтно взаимодействовать.

«Кто-то в тяжёлой ситуации просто должен пошутить, разрядить обстановку. Чувство юмора спасает во многих ситуациях»

В Вашей работе были моменты, когда было действительно тяжело, и что помогало себя держать в руках?

Нансен говорил: «Главная добродетель полярника – терпение». Иногда мы долго ждём вертолёта, иногда погоды. Но надо смиряться и как-то по-философски относится к этому – да, пока временные трудности, но вскоре всё наладится. Помогает чувство локтя – знание того, что товарищ всегда поможет. А бывает, ты и мокрый, и уставший – но кто-то в тяжёлой ситуации просто должен пошутить, разрядить обстановку. Чувство юмора спасает во многих ситуациях.

Ледовый лагерь Барнео-2014

Ледовый лагерь Барнео-2014

Есть ли, на ваш взгляд, какие-то вечные вещи? Что важно людям, обществу?

Наши знания о мире – кумулятивная масса, которую мы постепенно наполняем. Вклад разных поколений в эти знания не одинаков. Так, вклад геологов в середине прошлого века огромен. Сейчас, конечно, есть прорывы, но не такие значительные. Есть либо поколение потребителей, либо людей, которые смогли вывести знания на новый уровень. На определённом этапе наступает момент, когда ты подводишь какие-то итоги: жизнь прожил, а что ты сделал и для чего ты это сделал? То ли перепродавал то, что кем-то было сделано, то ли сам смог чего-то важного добиться. Вклад человека очень важен. И он очень важен и для самого человека. Он должен отметить сам для себя, что он делает и для чего он это делает.

Важно, наверное, то, чтобы человек стремился к чему-то новому, к познанию себя и окружающего мира, и чтобы это было созвучно его внутреннему миру. Нужно слушать себя. Не погружаться с головой в сиюминутные проблемы, а смотреть по сторонам, думать о том, куда мы движемся и что будет завтра.

Александр Иванович, большое спасибо за столь насыщенную беседу и что поделились с нами своими мыслями! Я думаю, читатели смогут почерпнуть немало важных идей из Ваших рассказов. Желаю Вам успехов в исследовательской деятельности и удачи во всех начинаниях!

 

Автор: Анастасия Белякова

Фото: Александр Кизяков