Александра Борисенко и Виктор Сонькин совместно руководят семинаром по художественному переводу на филологическом факультете МГУ. Эти занятия не стоит относить к привычным университетским факультативам, ведь их слушатели и выпускники перевели и опубликовали несколько антологий детективов («Не только Холмс», «Только не Дворецкий»), четырёхтомник Дороти Сэйерс и другие книги. Мы живо заинтересовались подробностями этих проектов и готовы представить вам третий материал из серии интервью (тут первое, а тут второе) о переводчиках и переводе.

Александра Леонидовна, на сайте семинара есть краткая история начала вашего совместного сотрудничества с Виктором Сонькиным. Интересно, почему вы после окончания alma-mater решили выбрать именно это направление работы словесника?

Работа переводчика разнообразна и легко сочетается с другими видами деятельности. Мы на самом деле много чем занимаемся: и художественным переводом, и устным (в том числе синхронным), литературоведением, историей перевода. Витя, например, несколько лет тому назад написал исторический путеводитель «Здесь был Рим», в 2013 году получивший премию «Просветитель». Часто перевод книги превращается в серьезное исследование: так у меня произошло с романом Дороти Сэйерс «Gaudy Night», который мы переводили вместе с выпускницей нашего семинара Екатериной Кузнецовой. Пришлось прочитать десятки книг про Оксфорд, про женское образование в Англии. Я переписывалась с архивариусами колледжей, не раз приезжала в Оксфорд, сидела за книгами в Бодлеанской библиотеке. У книги появилось длинное предисловие и глоссарий оксфордских терминов и понятий, я часто теперь читаю лекции про Оксфорд в литературе и в жизни.

Александра Борисенко и Виктор Сонькин

Сегодня бытует множество шуток про выпускников гуманитарных факультетов. Среди наших читателей есть студенты-филологи, думаю, им будет интересно узнать, многие ли из ваших однокурсников впоследствии стали переводчиками или преподавателями? Учились ли вы с человеком, чья сегодняшняя деятельность заслуживает отдельного упоминания?

У нас был выдающийся курс, и многие наши однокурсники сейчас определяют гуманитарный пейзаж России и других стран. Среди них — писатель Майя Кучерская, известный американский филолог Михаил Гронас, «молодежный филолог и акын» Псой Короленко (Павел Лион), знаменитый учитель-словесник Сергей Волков. Многие стали переводчиками и преподавателями: например, один из самых известных переводчиков с польского — наша однокурсница Ирина Адельгейм; на филфаке преподают наши однокурсники Дмитрий Гуревич, Андрей Липгарт, Михаил Макеев и многие другие. Борис Никольский преподает классические дисциплины в РГГУ; Георгий Черданцев стал спортивным журналистом.

Почему у вас появилась идея создать семинар по переводу?

Это произошло совершенно случайно. Я училась в аспирантуре, и мне поручили провести занятие по Эдгару По.  Мне всегда интересен был перевод, и я дала студентам задание перевести рассказ «Черный кот». Мы с Виктором Сонькиным тоже его перевели, поражаясь, как много возникает вопросов и разных вариантов прочтения. Потом все вместе обсуждали получившиеся тексты, и это оказалось настолько увлекательно, что мы с Витей решили продолжить такие обсуждения в рамках семинара. Мы сами только начинали переводить, так что выступали скорее организаторами процесса, чем менторами. Мы очень остро чувствовали потребность учиться, так что через какое-то время попросились в семинар Виктора Петровича Голышева в Литературном институте. Он нас взял, и где-то год-полтора мы одновременно учились и учили.

«Пришлось прочитать десятки книг про Оксфорд, про женское образование в Англии. Я переписывалась с архивариусами колледжей, не раз приезжала в Оксфорд, сидела за книгами в Бодлеанской библиотеке»

Многое изменилось в стиле вашего преподавания на семинаре по сравнению со временем его создания?

Как ни странно – нет. Для нас очень важно, что в переводе нет единственно правильных ответов и методов. Конечно, сейчас у нас гораздо больше опыта и знаний, мы можем помочь своим студентам не изобретать велосипеды вновь, но по-прежнему являемся участниками обсуждения, а не истиной в последней инстанции. Хорошо, что нас двое и мы нередко спорим друг с другом. Так слушателям легче избавиться от мысли, что «преподаватель знает, как надо».

С какими заданиями обычно сталкиваются новички? Или же среди участников семинара нет временной иерархии, и все работают с одинаковыми текстами?

Среди участников семинара нет временной иерархии. Бывают случаи, когда люди ходят к нам годами, даже уже став профессиональными переводчиками с большим послужным списком. Постоянная тренировка в доброжелательном сообществе коллег — это всегда приятно и полезно. Но тех, кто походил к нам пару-тройку лет и проявил себя как способный переводчик, мы приглашаем в длительные переводческо-исследовательские проекты, которые мы уже много лет готовим для издательства “CORPUS”.

«Хорошо, что нас двое и мы нередко спорим друг с другом. Так слушателям легче избавиться от мысли, что “преподаватель знает, как надо”.»

Поиск слов-эквивалентов на русском языке порой заставляет придумывать очень оригинальные методы перевода. Можете ли вы вспомнить историю, когда такие поиски привели к открытию (допускаю, что оно было связано с собственным чувством юмора) или же совершенно не удались?

Мы несколько раз давали студентам задания на основе юмористической книги Дугласа Адамса и Джона Ллойда «The Meaning of Liff», где разным словам (обычно топонимам) даются пародийные определения, например, «зеленец — это такая разновидность зеленого цвета, которая призвана развеселить вас в детском саду, успокоить в больнице и настроить на серьезный лад в полицейском участке». Некоторые определения вошли в нашу жизнь почти всерьез, например, Мария Переяслова написала, что «капетинги — это мелочь в разной иностранной валюте, которую использовать нельзя, а выкинуть жалко», и мы теперь всякие мелкие монетки в евро и фунтах иначе не называем (хотя и знаем, кто такие Капетинги).

Во многих московских книжных можно приобрести книги из серии «Золотой век британского детектива», которые вы вместе с Виктором Сонькиным и вашими учениками перевели несколько лет тому назад. Сколько времени вы работали над этими книгами и какая идея была в самом начале?

В самом начале была идея придумать и создать вместе со студентами настоящую книгу. При этом ещё хотелось, чтобы её кто-нибудь издал. По рекомендации главного российского книговеда Александра Гаврилова пришли с этим проектом к Варе Горностаевой и Сергею Пархоменко; они сразу согласились работать со студенческим семинаром; «Не только Холмс» получил в 2009 году премию «Книга года» в номинации «Дебют». А с командой Вари Горностаевой (сначала это была «Иностранка», теперь “CORPUS”) так и работаем с тех пор, и сделали вместе уже почти два десятка книг (если считать проекты наших учеников).

«На наш взгляд, переводческий стиль должен проявляться в выборе текстов для перевода»

В результате возникла серия из трех антологий. «Не только Холмс» объединяет американские и британские детективы викторианского периода; «Только не дворецкий» – это только британский детектив, его второй расцвет, 1920-е —1930-е годы (тут и Агата Кристи, и Дороти Сэйерс, и Честертон, и многие другие). Сейчас мы заканчиваем сборник «Криминальное чтиво и не только» – это американский золотой век, 1920-е-1940-е годы. Поскольку эти книги делаются со студентами, это еще и учебный процесс – мы каждый рассказ редактируем вслух, поэтому каждая книга делается долго, года четыре.

Недавно я сама зашла в книжный, чтобы познакомиться с удивительно интересными комментариями и иллюстрациями книг из этой серии. Вы привлекали к работе над переводом историков или искусствоведов?

Мы всегда стараемся консультироваться со специалистами. В работе над антологией «Не только Холмс» большое участие принимал петербургский исследователь Степан Поберовский. Он не был профессиональным историком, но знал о викторианской Англии почти все. Для этой книги он написал статью о реальной работе полиции в Англии и США тех времен. К сожалению, Степан умер молодым, и наша вторая книга посвящена его памяти.

Много усилий в оформление наших книг вкладывает замечательный книжный художник Андрей Бондаренко. Однако большую часть исследовательской работы делаем мы сами, за каждой книгой стоит огромный объем чтения, поиска, переписки. Так, в антологии «Только не Дворецкий» был впервые атрибутирован (атрибутировать – т.е. определить авторство художественного произведения – прим. автора) известный детективный рассказ «Дознание», который был опубликован под псевдонимом Лоэль Йео. Многие маститые британские и американские исследователи строили разные гипотезы, а наш студент Андрей Азов выяснил, кто написал рассказ на самом деле. Это оказалась приемная дочь писателя Пелама Гренвилла Вудхауза Элеонора Вудхауз.

За время существования семинара вам удалось воплотить ещё какие-нибудь проекты?

Да, наши студенты участвовали в создании собрания рассказов О. Генри. Был очень удачный опыт по переводу юмористической книги британского писателя Дэна Роудса «Антропология и сто других историй» — это сто один рассказ, в каждом сто одно слово, алфавитный порядок названий, чёрный юмор. В общем, идеальная учебная задача. Этот перевод нам заказал переводчик и редактор Макс Немцов, который тогда заведовал одной из редакций издательства «Эксмо».

Мы сделали четырёхтомник Дороти Сэйерс и публикуем серию «Винтажный детектив». В этой работе участвуют уже выпускники, у нас с годами сформировалась небольшая гильдия, и это очень удобно, когда нужно сделать большой книжный проект. Кроме того, мы просто любим работать со своими выпускниками, это очень важные для нас и профессиональные, и дружеские отношения.

«Многие маститые британские и американские исследователи строили разные гипотезы, а наш студент Андрей Азов выяснил, кто написал рассказ на самом деле»

Я знаю, что сейчас вы переводите новую роман американской писательницы Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь» (A Little Life), который хотите выпустить к открытию ярмарки «Нон-фикшн». Почему была выбрана именно эта книга?

Этот роман мы переводим втроем — Настя Завозова, Виктор Сонькин и я. Нам троим кажется, что это один из самых выдающихся романов последнего времени; от него невозможно оторваться. Он эмоционально очень тяжелый, очень своеобразный по структуре и тому, что некоторые литературоведы называют «хронотоп» (сочетание места и времени), и очень настоящий. Мы рады, что издательство “CORPUS” решило его издавать — там поднимаются темы, которые для современного российского общества по неведомой причине почти запретны, и нужна определенная смелость, чтобы через эти бессмысленные запреты переступить.

Был ли у вас опыт перевода детских книг или поэзии?

Я всегда интересовалась детской литературой, сейчас читаю спецкурс про британские и американские детские книги конца XIX — начала XX веков и про переводы этих книг на русский язык. Вероятно, следующая антология семинара будет посвящена этой теме. Я переводила две повести Памелы Трэверс о Мэри Поппинс – из тех, которые не переводил Борис Заходер, и для меня это было огромным удовольствием из-за моей любви к детской британской литературе. Поэзию я перевожу только шуточную, иногда – стихотворные цитаты, которые попадаются в романах. Перевод поэзии – совершенно особенная область, а перевод детской литературы для меня, пожалуй, мало чем отличается от остального перевода. Я не очень люблю переделки и адаптации, которыми так часто заменяют перевод детских книг, для меня образец в этом смысле –  Нина Михайловна Демурова, переводчик «Алисы в стране чудес», которая чуть ли не единственная в советский период переводила детские книги без отсебятины и пропусков, точно и внимательно.

«Нам троим кажется, что это один из самых выдающихся романов последнего времени… там поднимаются темы, которые для современного российского общества по неведомой причине почти запретны»

Вы упоминали, что вашей ученицей была Анастасия Завозова, которая перевела на русский язык романы Донны Тартт «Щегол» и «Маленький друг». Наверно, вам как преподавателю радостно видеть в этом частичку своего вклада. Узнавали ли вы в тексте какие-либо приёмы переводчиков, которым обучаете на семинарах? Или же стиль каждого человека уникален как нечто целое, и нельзя сказать, что он сложен из отдельных частей?

Стиль каждого переводчика, конечно, уникален, но наши проекты учат работать в команде, что, мы надеемся, помогает в опыте групповых переводов, вот как сейчас с «Маленькой жизнью». А приемы узнаём, конечно. Мы делаем акцент на очень бережном отношении к тексту оригинала, на внимании к деталям и на тщательном изучении материала. Недаром наши антологии такое внимание уделяют «вещному миру» описываемой эпохи. Для «Щегла» Насте пришлось глубоко погрузиться в увлекательный мир антикваров и краснодеревщиков.

Есть ли у вас какие-либо упражнения, которые помогают ученикам развивать авторский стиль?

На наш взгляд, переводческий стиль должен проявляться в выборе текстов для перевода. Если человеку, например, лень разбираться в плотницких и антикварных деталях, ему не стоит переводить «Щегла»; если нет вкуса к каламбурам и языковой игре — не стоит переводить Льюиса Кэрролла или Терри Пратчетта; если мутит от сцен насилия и секса — не надо браться за Джорджа Р. Р. Мартина. А уж взявшись за какой-то текст, надо стараться сохранять ему верность, не идя на поводу у собственного «авторского стиля».

Есть ли у вас сейчас связанная с профессией мечта, которую только предстоит осуществить?

Очень хочется перевести еще какую-нибудь книгу Джулиана Барнса. Мы с Виктором Сонькиным переводили его роман «Попугай Флобера», и получили тогда огромное удовольствие.

Автор: Екатерина Мазур

Фото: личный архив Александры Борисенко

Рисунок: Татьяна Руссита