На одной из современных выставок авторам нашего издания удалось познакомиться с Ольгой Мусаевой – талантливым переводчиком и искренним поклонником испанской культуры. Чуть позже возникла идея создания серии интервью с людьми, обладающими самым разнообразным опытом работы с переводами. Так у нас состоялась беседа, во время которой Ольга рассказала о своём тесном сотрудничестве с Институтом Сервантеса, насыщенном ценными встречами профессиональном пути и дала отсылки к одним из тех испанских писателей, творчество которых заслуживает внимания.

Ольга, расскажите, пожалуйста, об Институте Сервантеса.

Институт Сервантеса – это детище испанского МИДа, призванное распространять культуру Испании и испаноязычных стран. Также это единственный московский центр, принимающий экзамены для получения международных сертификатов.

Как вы начали там работать?

Я сотрудничаю с Институтом почти четыре года, но моё появление там было несколько внезапным. Сначала я была частью аудитории и часто посещала культурные мероприятия. Сотрудники института обратили на это внимание и предложили мне помогать в проведении таких событий. Руководитель отдела культуры – Пигарёва Татьяна Ивановна – моя самая любимая на свете начальница! Она бессменно занимает эту должность уже в течение тринадцати лет. Татьяна Ивановна сначала поручила мне вести киноклуб, а затем я начала заниматься и другими проектами.

Я также отвечаю за техническую сторону мероприятий: проверяю исправность микрофонов, помогаю гостям найти их место, договариваюсь о прочих организационных деталях. Порой могу предложить на обсуждение свою идею, однако часто всё упирается в бюджет и рамки возможного сотрудничества. Я часто гуляю с иностранными гостями, которые к нам приезжают, показываю им Москву и в качестве переводчика помогаю общаться с аудиторией и коллегами. На выставке Рауля Рейеса «Patterns» я была представителем Института во всех лицах (смеётся). До проведения мероприятия распространяла информацию о нём, а на самой выставке участвовала в беседах художника с гостями и переводила его лекцию.

«Я часто гуляю с иностранными гостями, которые к нам приезжают, показываю им Москву и в качестве переводчика помогаю общаться с аудиторией и коллегами»

Кто является вашими коллегами?

В Институте работают преимущественно испаноязычные сотрудники, среди которых мне особо хочется отметить одного человека – Ану Сальгадо, которая ведёт любимый мной курс по русско-испанскому переводу. Жизненный путь Аны можно смело назвать «историей успеха». Она родилась в Галисии, училась на факультете английской филологии, затем получила социологическое образование, но так и не смогла найти хорошую работу. Представь себе человека, который десять лет посвятил образованию и оказался в таком отчаянном положении. Ана с тоски написала на сайте поиска работы, что она преподаёт испанский. Её пригласили на собеседование в Институт Сервантеса, но не приняли с первого раза, а сейчас она является лучшим преподавателем! Она придумывает авторские курсы по переводу, фразеологизмам и лексике. Татьяна Пигарёва предложила Ане перевести каталог Третьяковской галереи на испанский, и она прекрасно справилась с этой задачей. Недавно Ана прочитала в Институте Сервантеса блестящую лекцию о взаимосвязях между русской и испанской живописью.

А Институте проводится множество культурных событий. Как проходит их подготовка?

Мы составляем план мероприятий на год вперед, затем он отправляется на корректировку в центральный офис, расположенный в Мадриде. Оттуда нам предоставляют перечень материалов и мероприятий, которые могут быть доступны для нескольких филиалов, например, фильмы или гастролирующие выставки. Некоторые лекции и выставки создаются специально для нашего центра. Сейчас в сотрудничестве с музеем Л. Н. Толстого мы проводим выставку «Лев Толстой и испаноязычный мир». Нам хочется рассказать о связях писателя с испаноязычным миром и об отношении испаноговорящих стран к его творчеству, как оно менялось на протяжении полутора веков.

Кто в основном приходит на мероприятия Института?

Самыми частыми гостями являются наши студенты, которые регулярно берут программу мероприятий и посещают их – либо потому, что им интересно какое-то конкретное событие, либо потому, что они желают попрактиковаться в языке. Конечно, часто приходят студенты московских вузов и люди, чья работа связана с испаноязычными странами. Нередко нас посещают «высокие» гости: осенью искусствовед из музея Прадо рассказывала на лекции про реставрацию гобеленов Гойи и реорганизацию музейного пространства. Но мы стараемся сохранять баланс между количеством мероприятий с зарубежными лекторами и российскими учёными-испанистами.

Кто для вас является эталоном?

Я думаю, что лично для меня большой удачей является возможность наблюдать за работой Александра Казачкова, который отвечает за синхронный перевод мероприятий Института Сервантеса. Этот человек – мой кумир. Его работа в основном связана с переводом всех русско-испанских правительственных переговоров, встреч президента с испаноязычными коллегами. Будучи поклонником аргентинской культуры, он переводит произведения её литературы на русский язык. Читаешь Борхеса и Касареса в оригинале и понимаешь, что работа с этими текстами – высший пилотаж. Меня восхищает манера поведения Александра Казачкова: даже общаясь с самыми известными политиками, он продолжает держаться просто и вместе с тем достойно. Но его художественный талант стоит на первом месте. По-хорошему, нужно нанять ему машину, выплачивать ежемесячный гонорар и создать всяческие комфортные условия для того, чтобы он мог свободно переводить лучшие книги мировой литературы (Александр Казачков занимается в том числе переводом на испанский язык произведений русской литературы — прим. автора).

Да, история этого человека заслуживает внимания. Но очевидно, что такой уровень профессионализма под силу не каждому. Однако можете ли вы назвать особенность, которая отличала бы по-настоящему хороших переводчиков?

Хороший переводчик должен грамотно изъясняться на русском. Порой приходится сталкиваться с удручающим уровнем неграмотности. Также необходим высокий уровень эрудиции. Ведь некоторые люди, владеющие языком на очень хорошем уровне, теряются в самых простых ситуациях из-за неспособности ориентироваться в культуре другой страны. В случае с некоторыми языками всё даже сложнее: на испанском, например, говорят примерно в двух с половиной десятках государств. Естественно, за всеми странами невозможно уследить, но надо в общих чертах представлять себе политическую и культурную обстановку хотя бы нескольких регионов.

Для меня бесконечно важны мои учителя и те старшие коллеги, которых я осмелюсь назвать учителями. Хоть я и не училась непосредственно у них, но очень многое переняла, наблюдая, как они работают и как ведут себя. Это великие испанисты Наталья Родионовна Малиновская и её покойный муж, величайший переводчик Анатолий Михайлович Гелескул, поэт-переводчик Павел Моисеевич Грушко (однокурсник моей университетской преподавательницы Валентины Алексеевны Белоусовой), безвременно ушедший от нас Борис Михайлович Дубин, гиганты латиноамериканистики Вера Николаевна Кутейщикова и Лев Самойлович Осповат – я еще успела застать их в живых, поэт-переводчик Наталья Юрьевна Ванханен, великий ученый Андрей Федорович Кофман, историк Владимир Александрович Ведюшкин. И уже упоминавшиеся Татьяна Ивановна Пигарёва и Александр Израилевич Казачков – мои ежедневные вдохновители и постоянные примеры для подражания.

«В случае с некоторыми языками всё даже сложнее: на испанском, например, говорят примерно в двух с половиной десятках государств. Естественно, за всеми странами невозможно уследить, но надо в общих чертах представлять себе политическую и культурную обстановку хотя бы нескольких регионов.»

Какой регион Испании больше всего вам знаком?

В отличие от коллег-латиноамериканистов я с самого начала своего образования сосредоточилась на Испании. Мой папа военный, и мы раньше жили в Воронеже, где я окончила университет. Вначале я рвала на себе волосы и хотела учиться в столице, но сейчас понимаю, что такой путь был для меня верным. Основу для своего будущего развития и базовый уровень культуры я получила во многом благодаря обучению на двух отделениях – русской и испанской филологии. Я получила диплом в 2002 году и думаю, что по тем временам это было очень хорошее образование. Всякие «слияния» и «уплотнения» начались гораздо позже. Моим преподавателем испанского была Белоусова Валентина Алексеевна, которая, как и подавляющее большинство профессоров того времени, училась языку в МГЛУ им. Мориса Тореза у испанских республиканцев, вследствие Гражданской войны 1936-1939 гг. оказавшихся в России. Думаю, именно отсюда и происходит мой пиетет к Испании, за жизнью которой я внимательно слежу.

Валентина Алексеевна всегда меня удивляла, она настоящий «живчик»: можно было прийти к ней в дом и увидеть, как она, сидя в кресле, одной рукой качает внука, а другой пишет новый словарь испанского языка. Моё знакомство с Испанией связано со следующей историей. Для зарубежных гастролей был собран коллектив артистов Воронежского оперного. В России очень много хоров, исполняющих русские народные и религиозные песни, а вот для французской или испанской публики это было довольно необычно. Валентина Алексеевна, используя свои профессиональные связи, помогала этому коллективу с организацией концертов. После окончания четвёртого курса я впервые поехала в Испанию в качестве переводчика-ассистента и прошла своё «боевое крещение». Мне повезло, что мы поехали в центр Испании, в Кастилию, а не, допустим, в Андалусию, где я бы пропала (смеётся).

Сейчас вы уже свободно владеете испанскими диалектами?

Я их различаю на слух, но не скажу, что я могу воспроизвести андалузский акцент. Вот Александр Израилевич может (Александр Казачков – прим. ред.). Тем более, что в Испании есть не просто диалекты, а отдельные языки: язык басков, каталонский, галисийский…

Возвращаясь к вопросу об опыте работы, я могу ещё вспомнить эпизод, когда во время моей учёбы на последнем курсе Валентина Алексеевна уехала на какое-то время, и мне было поручено вести занятия на всех пяти курсах. Второе «крещение», которое мне тоже удалось успешно пройти. Хотя, надо сказать, что и до этого у меня был опыт преподавания – мы работали в школах в качестве учителей русского языка и литературы. После окончания университета я продолжала преподавать: то в течение года вела испанский в московской школе, то работала на языковых курсах, занималась репетиторством.

Сильно ли отличается работа в школе и на курсах?

В школе дети, а на курсах взрослые. С детьми очень здорово! Они весёлые, открытые, легко всё воспринимают. Но количество административной работы меня задавило. Тебе доверяют детей, и вроде бы нужно оправдать это доверие. Но получается, что учитель не готовится к урокам, а пишет бумажки. И ещё очень много дополнительной неоплачиваемой нагрузки, которая отнимает столько сил. Потом я начала сотрудничать с Институтом Сервантеса, и мне было тяжело это совмещать, а хотелось всё успеть. Хотя я скучаю по детям.

На курсах иначе: перед тобой сидят мотивированные взрослые люди. Чтобы привлечь внимание детей, нужно показывать мультики и всячески их развлекать, но и взрослых тоже нужно заинтересовать. Представь, что к тебе после работы приходят уставшие от неё люди, которых дома ещё ждут дети и супруги. Немного сложнее и с временем: сорок пяти минут школьного урока проходят незаметно, а вот провести двухчасовое занятие на бодрой ноте – это уже задача посложнее. Мне трудно сказать, что понравилось больше. Но точно могу сказать, что я не «человек бумажек».

Вам когда-нибудь доводилось работать с переводом книг, разнообразных брошюр?

Я перевела сколько угодно много всяких брошюр и буклетов (смеётся). Сейчас я работаю переводчиком в посольстве Колумбии. Меня туда привёл советник по культуре при посольстве Колумбии – Рубен Дарио Флорес. Он перевёл русскую поэзию от Пушкина до Высоцкого. Этот человек – невероятный знаток русской культуры. Идея о выставке Л. Н. Толстого принадлежит как раз ему, и в скором времени я буду переводить подготовленный специально для этого события каталог. Рубен несколько лет тому назад выступал в Институте Сервантеса, с которым я тогда сотрудничала , совмещая это с работой в школе. Я тогда понимала, что мне нужно искать другую постоянную работу. На мою удачу, узнав, что в посольстве требуется переводчик, Татьяна Пигарёва порекомендовала меня. Я занимаюсь устными и письменными переводами. Часто мне доводится переводить филологические и культурологические статьи самого Рубена Флореса – например, работу о влиянии аргентинского танго на формы поведения в Колумбии. Этот опыт – своеобразный тренажёр, потому что приходится переводить самые разные материалы: от приглашения посла на танцы до объявления войны.

Мне кажется, что я дозрела до перевода книг. Я хотела бы переводить современную испанскую литературу. Один из моих любимых писателей – Мануэль Ривас, очень советую прочитать его книгу «Карандаш плотника», по ней ещё снят фильм. Что мне нравится в испанских писателях, так это их привычка постоянно думать. Они могут писать о простых вещах, но в то же время размышлять о событиях Гражданской войны, в то время как у нас эту тему можно отнести к неактуальным. 2015 год был Годом испанского языка, и для меня было невероятным счастьем сопровождать приехавших к нам испанских и латиноамериканских писателей, среди которых был Фернандо Мариас, которого я тоже почитаю.

Имея опыт работы с устным переводом (Ольга Мусаева переводила лекцию художника Рауля Рейеса на выставке «Patterns» — прим. ред.), вы когда-нибудь сглаживаете речь рассказчика или же переводите всё дословно?

Я стараюсь убирать шероховатости и некоторые слишком острые высказывания. Самое важное – это переводить иностранную речь так, чтобы из неё получался красивый текст, а не кальки с иностранного языка. Вообще, это камень раздора для переводчиков. Некоторые коллеги думают, что мы не имеем права вмешиваться, потому что наше дело – доносить информацию и не изменять её содержание и форму.

«Я хочу любыми способами создавать красоту, неважно, перевожу я устно или письменно»

Доводилось ли отказываться от какой-либо работы, связанной с переводом?

Да, потому что я не люблю переводить сугубо экономические или юридические тексты, мне даже легче переводить технические статьи. Работа в сфере культуры делает меня по-настоящему счастливой, и я стараюсь «беречь» себя для неё. Как мне сказала великая поэт-переводчик Наталья Юрьевна Ванханен: «Меня мало осталось». Я намного младше неё, но всё равно применяю эту фразу к себе. Я очень хочу переводить книги, и если у меня всё же есть способности, то их нужно тратить не на перевод договоров купли-продажи, а на хорошие вещи. Я хочу любыми способами создавать красоту, неважно, перевожу я устно или письменно.

Автор: Екатерина Мазур

Фото: Светлана Унесихина,

Архив ГМТ

 

[:en]На одной из современных выставок авторам нашего издания удалось познакомиться с Ольгой Мусаевой – талантливым переводчиком и искренним поклонником испанской культуры. Чуть позже возникла идея создания серии интервью с людьми, обладающими самым разнообразным опытом работы с переводами. Так у нас состоялась беседа, во время которой Ольга рассказала о своём тесном сотрудничестве с Институтом Сервантеса, насыщенном ценными встречами профессиональном пути и дала отсылки к одним из тех испанских писателей, творчество которых заслуживает внимания.

Ольга, расскажите об Институте Сервантеса.

Институт Сервантеса – это детище испанского МИДа, призванное распространять культуру Испании и испаноязычных стран [1]. Также это единственный московский центр, принимающий экзамены для получения международных сертификатов.

Как вы начали там работать?

Я сотрудничаю с Институтом почти четыре года, но моё появление там было несколько внезапным. Сначала я была частью аудитории и часто посещала культурные мероприятия. Сотрудники института обратили на это внимание и предложили мне помогать в проведении таких событий. Руководитель отдела культуры – Пигарёва Татьяна Ивановна – моя самая любимая на свете начальница! Она бессменно занимает эту должность уже в течение тринадцати лет. Татьяна Ивановна сначала поручила мне вести киноклуб, а затем я начала заниматься и другими проектами.

Я также отвечаю за техническую сторону мероприятий: проверяю исправность микрофонов, помогаю гостям найти их место, договариваюсь о прочих организационных деталях. Порой могу предложить на обсуждение свою идею, однако часто всё упирается в бюджет и рамки возможного сотрудничества. Я часто гуляю с иностранными гостями, которые к нам приезжают, показываю им Москву и в качестве переводчика помогаю общаться с аудиторией и коллегами. На выставке Рауля Рейеса «Patterns» [2] я была представителем Института во всех лицах (смеётся). До проведения мероприятия распространяла информацию о нём, а на самой выставке участвовала в беседах художника с гостями и переводила его лекцию.

Кто является вашими коллегами?

В Институте работают преимущественно испаноязычные сотрудники, среди которых мне особо хочется отметить одного человека – Ану Сальгадо, которая ведёт любимый мной курс по русско-испанскому переводу. Жизненный путь Аны можно смело назвать «историей успеха». Она родилась в Галисии, училась на факультете английской филологии, затем получила социологическое образование, но так и не смогла найти хорошую работу. Представь себе человека, который десять лет посвятил образованию и оказался в таком отчаянном положении. Ана с тоски написала на сайте поиска работы, что она преподаёт испанский. Её пригласили на собеседование в Институт Сервантеса, но не приняли с первого раза, а сейчас она является лучшим преподавателем! Она придумывает авторские курсы по переводу, фразеологизмам и лексике. Татьяна Пигарёва предложила Ане перевести каталог Третьяковской галереи на испанский, и она прекрасно справилась с этой задачей. Недавно Ана прочитала в Институте Сервантеса блестящую лекцию о взаимосвязях между русской и испанской живописью.

А Институте проводится множество культурных событий. Как проходит их подготовка?

Мы составляем план мероприятий на год вперед, затем он отправляется на корректировку в центральный офис, расположенный в Мадриде. Оттуда нам предоставляют перечень материалов и мероприятий, которые могут быть доступны для нескольких филиалов, например, фильмы или гастролирующие выставки. Некоторые лекции и выставки создаются специально для нашего центра [3]. Сейчас в сотрудничестве с музеем Л. Н. Толстого мы проводим выставку «Лев Толстой и испаноязычный мир» [4]. Нам хочется рассказать о связях писателя с испаноязычным миром и об отношении испаноговорящих стран к его творчеству, как оно менялось на протяжении полутора веков.

Кто в основном приходит на мероприятия Института?

Самыми частыми гостями являются наши студенты, которые регулярно берут программу мероприятий и посещают их – либо потому, что им интересно какое-то конкретное событие, либо потому, что они желают попрактиковаться в языке. Конечно, часто приходят студенты московских ВУЗов и люди, чья работа связана с испаноязычными странами. Нередко нас посещают «высокие» гости: осенью искусствовед из музея Прадо рассказывала на лекции про реставрацию гобеленов Гойи и реорганизацию музейного пространства. Но мы стараемся сохранять баланс между количеством мероприятий с зарубежными лекторами и российскими учёными-испанистами.

Кто для вас является эталоном?

Я думаю, что лично для меня большой удачей является возможность наблюдать за работой Александра Казачкова, который отвечает за синхронный перевод мероприятий Института Сервантеса. Этот человек – мой кумир. Его работа в основном связана с переводом всех русско-испанских правительственных переговоров, встреч президента с испаноязычными коллегами. Будучи поклонником аргентинской культуры, он переводит произведения её литературы на русский язык. Читаешь Борхеса и Касареса в оригинале и понимаешь, что работа с этими текстами – высший пилотаж. Меня восхищает манера поведения Александра Казачкова: даже общаясь с самыми известными политиками, он продолжает держаться просто и вместе с тем достойно. Но его художественный талант стоит на первом месте. По-хорошему, нужно нанять ему машину, выплачивать ежемесячный гонорар и создать всяческие комфортные условия для того, чтобы он мог свободно переводить лучшие книги мировой литературы (Александр Казачков занимается в том числе переводом на испанский язык произведений русской литературы — прим. ред.).

Да, история этого человека заслуживает внимания. Но очевидно, что такой уровень профессионализма под силу не каждому. Однако можете ли вы назвать особенность, которая отличала бы по-настоящему хороших переводчиков?

Хороший переводчик должен грамотно изъясняться на русском. Порой приходится сталкиваться с удручающим уровнем неграмотности. Также необходим высокий уровень эрудиции. Ведь некоторые люди, владеющие языком на очень хорошем уровне, теряются в самых простых ситуациях из-за неспособности ориентироваться в культуре другой страны. В случае с некоторыми языками всё даже сложнее: на испанском, например, говорят примерно в двух с половиной десятках государств. Естественно, за всеми странами невозможно уследить, но надо в общих чертах представлять себе политическую и культурную обстановку хотя бы нескольких регионов.

Для меня бесконечно важны мои учителя и те старшие коллеги, которых я осмелюсь назвать учителями. Хоть я и не училась непосредственно у них, но очень многое переняла, наблюдая, как они работают и как ведут себя. Это великие испанисты Наталья Родионовна Малиновская и её покойный муж, величайший переводчик Анатолий Михайлович Гелескул, поэт-переводчик Павел Моисеевич Грушко (однокурсник моей университетской преподавательницы Валентины Алексеевны Белоусовой), безвременно ушедший от нас Борис Михайлович Дубин, гиганты латиноамериканистики Вера Николаевна Кутейщикова и Лев Самойлович Осповат – я еще успела застать их в живых, поэт-переводчик Наталья Юрьевна Ванханен, великий ученый Андрей Федорович Кофман, историк Владимир Александрович Ведюшкин. И уже упоминавшиеся Татьяна Ивановна Пигарёва и Александр Израилевич Казачков – мои ежедневные вдохновители и постоянные примеры для подражания.

Какой регион Испании больше всего вам знаком?

В отличие от коллег-латиноамериканистов я с самого начала своего образования сосредоточилась на Испании. Мой папа военный, и мы раньше жили в Воронеже, где я окончила университет. Вначале я рвала на себе волосы и хотела учиться в столице, но сейчас понимаю, что такой путь был для меня верным. Основу для своего будущего развития и базовый уровень культуры я получила во многом благодаря обучению на двух отделениях – русской и испанской филологии. Я получила диплом в 2002 году и думаю, что по тем временам это было очень хорошее образование. Всякие «слияния» и «уплотнения» начались гораздо позже. Моим преподавателем испанского была Белоусова Валентина Алексеевна, которая, как и подавляющее большинство профессоров того времени, училась языку в МГЛУ им. Мориса Тореза у испанских республиканцев, вследствие Гражданской войны 1936-1939 гг. оказавшихся в России. Думаю, именно отсюда и происходит мой пиетет к Испании, за жизнью которой я внимательно слежу.

Валентина Алексеевна всегда меня удивляла, она настоящий «живчик»: можно было прийти к ней в дом и увидеть, как она, сидя в кресле, одной рукой качает внука, а другой пишет новый словарь испанского языка. Моё знакомство с Испанией связано со следующей историей. Для зарубежных гастролей был собран коллектив артистов Воронежского оперного. В России очень много хоров, исполняющих русские народные и религиозные песни, а вот для французской или испанской публики это было довольно необычно. Валентина Алексеевна, используя свои профессиональные связи, помогала этому коллективу с организацией концертов. После окончания четвёртого курса я впервые поехала в Испанию в качестве переводчика-ассистента и прошла своё «боевое крещение». Мне повезло, что мы поехали в центр Испании, в Кастилию, а не, допустим, в Андалусию, где я бы пропала (смеётся).

Сейчас вы уже свободно владеете испанскими диалектами?

Я их различаю на слух, но не скажу, что я могу воспроизвести андалузский акцент. Вот Александр Израилевич может (Александр Казачков – прим. ред.). Тем более, что в Испании есть не просто диалекты, а отдельные языки: язык басков, каталонский, галисийский…

Возвращаясь к вопросу об опыте работы, я могу ещё вспомнить эпизод, когда во время моей учёбы на последнем курсе Валентина Алексеевна уехала на какое-то время, и мне было поручено вести занятия на всех пяти курсах. Второе «крещение», которое мне тоже удалось успешно пройти. Хотя, надо сказать, что и до этого у меня был опыт преподавания – мы работали в школах в качестве учителей русского языка и литературы. После окончания университета я продолжала преподавать: то в течение года вела испанский в московской школе, то работала на языковых курсах, занималась репетиторством.

Сильно ли отличается работа в школе и на курсах?

В школе дети, а на курсах взрослые. С детьми очень здорово! Они весёлые, открытые, легко всё воспринимают. Но количество административной работы меня задавило. Тебе доверяют детей, и вроде бы нужно оправдать это доверие. Но получается, что учитель не готовится к урокам, а пишет бумажки. И ещё очень много дополнительной неоплачиваемой нагрузки, которая отнимает столько сил. Потом я начала сотрудничать с Институтом Сервантеса, и мне было тяжело это совмещать, а хотелось всё успеть. Хотя я скучаю по детям.

На курсах иначе: перед тобой сидят мотивированные взрослые люди. Чтобы привлечь внимание детей, нужно показывать мультики и всячески их развлекать, но и взрослых тоже нужно заинтересовать. Представь, что к тебе после работы приходят уставшие от неё люди, которых дома ещё ждут дети и супруги. Немного сложнее и с временем: сорок пяти минут школьного урока проходят незаметно, а вот провести двухчасовое занятие на бодрой ноте – это уже задача посложнее. Мне трудно сказать, что понравилось больше. Но точно могу сказать, что я не «человек бумажек».

Вам когда-нибудь доводилось работать с переводом книг, разнообразных брошюр?

Я перевела сколько угодно много всяких брошюр и буклетов (смеётся). Сейчас я работаю переводчиком в посольстве Колумбии. Меня туда привёл советник по культуре при посольстве Колумбии – Рубен Дарио Флорес [5]. Он перевёл русскую поэзию от Пушкина до Высоцкого. Этот человек – невероятный знаток русской культуры. Идея о выставке Л. Н. Толстого принадлежит как раз ему, и в скором времени я буду переводить подготовленный специально для этого события каталог. Рубен несколько лет тому назад выступал в Институте Сервантеса, с которым я тогда сотрудничала , совмещая это с работой в школе. Я тогда понимала, что мне нужно искать другую постоянную работу. На мою удачу, узнав, что в посольстве требуется переводчик, Татьяна Пигарёва порекомендовала меня. Я занимаюсь устными и письменными переводами. Часто мне доводится переводить филологические и культурологические статьи самого Рубена Флореса – например, работу о влиянии аргентинского танго на формы поведения в Колумбии. Этот опыт – своеобразный тренажёр, потому что приходится переводить самые разные материалы: от приглашения посла на танцы до объявления войны.

 

Ольга Мусаева на открытии выставки в Толстовском центре. Справа – Рубен Дарио Флорес. Источник — http://tolstoymuseum.ru/exhibitions/1756/ .

Мне кажется, что я дозрела до перевода книг. Я хотела бы переводить современную испанскую литературу. Один из моих любимых писателей – Мануэль Ривас, очень советую прочитать его книгу «Карандаш плотника», по ней ещё снят фильм. Что мне нравится в испанских писателях, так это их привычка постоянно думать. Они могут писать о простых вещах, но в то же время размышлять о событиях Гражданской войны, в то время как у нас эту тему можно отнести к неактуальным. 2015 год был Годом испанского языка, и для меня было невероятным счастьем сопровождать приехавших к нам испанских и латиноамериканских писателей, среди которых был Фернандо Мариас, которого я тоже почитаю.

Имея опыт работы с устным переводом (Ольга Мусаева переводила лекцию художника Рауля Рейеса на выставке «Patterns» — прим. ред.), вы когда-нибудь сглаживаете речь рассказчика или же переводите всё дословно?

Я стараюсь убирать шероховатости и некоторые слишком острые высказывания. Самое важное – это переводить иностранную речь так, чтобы из неё получался красивый текст, а не кальки с иностранного языка. Вообще, это камень раздора для переводчиков. Некоторые коллеги думают, что мы не имеем права вмешиваться, потому что наше дело – доносить информацию и не изменять её содержание и форму.

Доводилось ли отказываться от какой-либо работы, связанной с переводом?

Да, потому что я не люблю переводить сугубо экономические или юридические тексты, мне даже легче переводить технические статьи. Работа в сфере культуры делает меня по-настоящему счастливой, и я стараюсь «беречь» себя для неё. Как мне сказала великая поэт-переводчик Наталья Юрьевна Ванханен: «Меня мало осталось». Я намного младше неё, но всё равно применяю эту фразу к себе. Я очень хочу переводить книги, и если у меня всё же есть способности, то их нужно тратить не на перевод договоров купли-продажи, а на хорошие вещи. Я хочу любыми способами создавать красоту, неважно, перевожу я устно или письменно.

Автор: Екатерина Мазур

Фото: Светлана Унесихина,

архив ГМТ

[1] Институт Сервантеса в Москве

http://moscu.cervantes.es/ru/default.shtm

[2] Репортаж THE WALL о выставке Рауля Рейеса «Patterns»

[3] Афиша культурных мероприятий Института Сервантеса

http://moscu.cervantes.es/ru/kultura_ispanskiy/blizhaishie_kulturnie_meropriyatiya.shtm

[4] Государственный музей Л.Н. Толстого

Главная страница

[5] Интервью с Рубеном Дарио Флоресом на телеканале «Культура»

http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/19725/episode_id/270385/video_id/70944/