В соответствии с ч. 1 ст. 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция)[1] Европейский суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) обладает компетенцией по вопросам, касающимся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. При разъяснении судам общей юрисдикции порядка применения общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Верховный Суд Российской Федерации указал, что Российская Федерация как участник Конвенции признает юрисдикцию ЕСПЧ по вопросам толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней обязательной [2].Однако необходимо обратить особое внимание на позицию Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС РФ), согласно которой при возникновении сомнений о возможности исполнения решений ЕСПЧ, вынесенных не в пользу Российской Федерации, уполномоченные органы вправе обратиться в КС РФ с запросом о толковании положений Конституции Российской Федерации в  целях устранения противоречий Конституции международных обязательств Российской Федерации [3] .Таким образом, применение положений Конвенции и Протоколов к ней неразрывно связано с использованием практики ЕСПЧ по вопросу толкования основных прав и свобод, однако такие положения не должны противоречить Конституции Российской Федерации.

Положения ст. 8 Конвенции обеспечивают право каждого на уважение его жилища и недопустимости произвольного вмешательства публичных властей в реализацию данного права

Исключение составляют законные вмешательства необходимые «в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц». Таким образом, представляется, что анализ подходов ЕСПЧ к понятию «жилище» весьма актуален и позволит понять, насколько существующий российский подход к объектам жилищных правоотношений соответствует европейскому подходу.

Следует отметить, что сам ЕСПЧ указывает на то, что на сегодняшний день необходимо говорить о сформировавшийся вне зависимости от толкования национального законодательства аутентичной концепции «жилища», понимание которого, прежде всего, зависит от фактических связей с конкретным местом проживания[4]. Рассмотрим, на наш взгляд, наиболее значимые подходы ЕСПЧ, выраженные в ходе разрешения различных спорных ситуаций.

Так, разрешая вопрос о правомерности действий должностных лиц о призвании права владения и пользования жилым помещением по договору найма жилого помещения прекращённым, Суд исходил из того, что сам по себе факт длительного отсутствия заявителя в оспариваемом жилом помещении не говорит о том, что заявитель теряет связь с ним: оставление в спорной квартире мебели, личных вещей, а также отсутствие намерений навсегда покинуть это помещение свидетельствует о том, что заявитель воспринимает указанное помещение как жилище[5].

Как уже было отмечено ранее, в соответствии с практикой ЕСПЧ понятие «жилище» охватывает и нежилые помещения. Так, в деле «Нимитц против Германии» адвокатская контора заявителя также может быть жилищем, в случае, если невозможно провести чёткое разграничение между ведением деятельности в спорном помещении и личной жизнью человека[6].

Особое внимание необходимо также уделить делу «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации», в котором действия представителей публичной власти были признаны нарушением ст. 8 Конвенции[7]. В рассматриваемом деле безработная заявитель проживала в спорном помещении свыше десяти лет со своим сожителем, являющимся собственником квартиры. Заявитель также была зарегистрирована по старому адресу, а не по адресу спорного жилого помещения. ЕСПЧ признал нарушение ст. 8 Конвенции, несмотря на то, что правового основания для проживания на этой площади у заявителя не имелось. Суд указал, что заявитель не имела другого жилья, и представители Российской Федерации не указали, какое жилое помещение должно рассматриваться как жильё заявителя в случае признания отсутствия права на спорное жилое помещение.

Однако не все помещения, в которых граждане пребывают в период длительного времени, признаются «жилищем» по смыслу Конвенции. Так, в деле «Лево и Фийон против Франции»[8] ЕСПЧ указал, что обособленные от жилых помещений строения, в которых содержатся свиньи на свиноферме, не могут рассматриваться как жильё заявителя, потому что эксплуатация указанных помещений осуществляется лишь в ходе реализации своих профессиональных функций и не связана с личной и семейной жизнью заявителя. Таким образом, строения, входящие в домовладение, но не входящие в жилой дом, не могут рассматриваться как жильё. Аналогичная позиция содержится и в определении Конституционного Суда Российской Федерации[9].

Можно заключить, что на сегодняшний день в практике ЕСПЧ установилось широкое понимание «жилища», и к нему относятся как дома, квартиры, так и нежилые помещения. Тем не менее, представляется, что российский законодатель, связывающий жилое помещение с критерием пригодности, т.е. соответствия установленным санитарным и техническим правилам и иным требованиям законодательства[10], а не с фактическим проживанием и пребыванием граждан, не готов к восприятию широкого европейского подхода к понятию «жилище».

Автор: Надежда Лущ

[1] Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в Риме 4 ноября 1950 г.) // СПС «КонсультантПлюс».

[2] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». П. 10 // СПС «КонсультантПлюс».

[3]Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СПС «КонсультантПлюс».

[4] Постановление Европейского суда по правам человека от 18 ноября 2004 г. «Дело Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации». П. 36 // СПС «КонсультантПлюс».

[5] Информация о постановлении Европейского суда по правам человека от 29 июля 2014 г. по делу «Белич (Belich) против Хорватии» (жалоба № 59532/00) // СПС «КонсультантПлюс».

[6] Постановление Европейского суда по правам человека от 16 декабря 1992 г. «Нимитц (Niemietz) против Германии» // СПС «КонсультантПлюс».

[7] Постановление Европейского суда по правам человека от 18 ноября 2004 г. «Дело Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

[8] Информация о решении Европейского суда по правам человека от 6 сентября 2005 г. по делу «Лево и Фийон (LeveauandFillon) против Франции» (жалоба № 63512/00, 63513/00) // СПС «КонсультантПлюс».

[9] Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 12 мая 2005 г. № 166–О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Котовой Светланы Евгеньевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 10 статьи 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

[10] Жилищный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 2004 г. № 188-ФЗ. П. 2. Ст. 15 // СПС «КонсультантПлюс».[:en]

В соответствии с ч. 1 ст. 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция)[1]Европейский суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) обладает компетенцией по вопросам, касающимся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней. При разъяснении судам общей юрисдикции порядка применения общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Верховный Суд Российской Федерации указал, что Российская Федерация как участник Конвенции признает юрисдикцию ЕСПЧ по вопросам толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней обязательной[2].Однако необходимо обратить особое внимание на позицию Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС РФ), согласно которой при возникновении сомнений о возможности исполнения решений ЕСПЧ, вынесенных не в пользу Российской Федерации, уполномоченные органы вправе обратиться в КС РФс запросом о толковании положений Конституции Российской Федерациив целях устранения противоречий международных обязательств Российской Федерации Конституции, имеющей высшую юридическую силу[3].Таким образом, применение положений Конвенции и Протоколов к ней неразрывно связано с использованием практики ЕСПЧ по вопросу толкования основных прав и свобод, однако такие положения не должны противоречить Конституции Российской Федерации.

Положения ст. 8 Конвенции обеспечивают право каждого на уважение его жилища и недопустимости произвольного вмешательства публичных властей в реализацию данного права

Исключение составляют законные вмешательства необходимые «в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц». Таким образом, представляется, что анализ подходов ЕСПЧ к понятию «жилище» весьма актуален и позволит понять, насколько существующий российский подход к объектам жилищных правоотношений соответствует европейскому подходу.

Следует отметить, что сам ЕСПЧ указывает на то, что на сегодняшний день необходимо говорить о сформировавшийся вне зависимостиот толкованиянационального законодательства аутентичной концепции «жилища», понимание которого, прежде всего, зависит от фактических связей с конкретным местом проживания[4]. Рассмотрим, на наш взгляд, наиболее значимые подходы ЕСПЧ, выраженные в ходе разрешения различных спорных ситуаций.

Так, разрешая вопрос о правомерности действий должностных лиц о призвании права владения и пользования жилым помещением по договору найма жилого помещения прекращённым, Суд исходил из того, что сам по себе факт длительного отсутствия заявителя в оспариваемомжилом помещении не говорит о том, что заявитель теряет связь с ним: оставление в спорной квартире мебели, личных вещей, а также отсутствие намерений навсегда покинуть этопомещение свидетельствует о том, что заявитель воспринимает указанное помещение как жилище[5].

Как уже было отмечено ранее, в соответствии с практикой ЕСПЧ понятие «жилище» охватывает и нежилые помещения. Так, в деле «Нимитц против Германии» адвокатская контора заявителя также может быть жилищем, в случае, если невозможно провести чёткое разграничение между ведением деятельности в спорном помещении и личной жизнью человека[6].

Особое внимание необходимо также уделить делу «Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации», в котором действия представителей публичной власти были признаны нарушением ст. 8 Конвенции[7]. В рассматриваемом деле безработная заявитель проживала в спорном помещении свыше десяти лет со своим сожителем, являющимся собственником квартиры. Заявитель также была зарегистрирована по старому адресу, а не по адресу спорного жилого помещения. ЕСПЧ признал нарушение ст. 8 Конвенции, несмотря на то, что правового основания для проживания на этойплощади у заявителя не имелось. Суд указал, что заявитель не имела другого жилья, и представители Российской Федерации не указали, какое жилое помещение должно рассматриваться как жильё заявителя в случае признания отсутствия права на спорное жилое помещение.

Однако не все помещения, в которых граждане прибывают в период длительного времени, признаются «жилищем» по смыслу Конвенции. Так, в деле «Лево и Фийон против Франции»[8] ЕСПЧ указал, что обособленные от жилых помещений строения, в которых содержатся свиньи на свиноферме, не могут рассматриваться как жильё заявителя, потому что эксплуатация указанных помещений осуществляется лишь в ходе реализации своих профессиональных функций и не связано с личной и семейной жизнью заявителя. Таким образом, строения, входящие в домовладение, но не входящие в жилой дом, не могут рассматриваться как жильё. Аналогичная позиция содержится и в определении Конституционного Суда Российской Федерации[9].

Таким образом, на сегодняшний день в практике ЕСПЧ установилось широкое понимание «жилища» и к нему относятся как дома, квартиры, так и нежилые помещения.Тем не менее, представляется, что российский законодатель, связывающий жилое помещение с критерием пригодности, т.е. соответствия установленным санитарным и техническим правилам и иным требованиям законодательства[10], а не с фактическим проживанием и пребыванием граждан, не готов к восприятию широкого европейского подхода к понятию «жилище».

Автор: Надежда Лущ

[1] Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в Риме 4 ноября 1950 г.) // СПС «КонсультантПлюс».

[2] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». П. 10 // СПС «КонсультантПлюс».

[3]Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СПС «КонсультантПлюс».

[4] Постановление Европейского суда по правам человека от 18 ноября 2004 г. «Дело Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации». П. 36 // СПС «КонсультантПлюс».

[5] Информация о постановлении Европейского суда по правам человека от 29 июля 2014 г. по делу «Белич (Belich) против Хорватии» (жалоба № 59532/00) // СПС «КонсультантПлюс».

[6] Постановление Европейского суда по правам человека от 16 декабря 1992 г. «Нимитц (Niemietz) против Германии» // СПС «КонсультантПлюс».

[7] Постановление Европейского суда по правам человека от 18 ноября 2004 г. «Дело Прокопович (Prokopovich) против Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

[8] Информация о решении Европейского суда по правам человека от 6 сентября 2005 г. по делу «Лево и Фийон (LeveauandFillon) против Франции» (жалоба № 63512/00, 63513/00) // СПС «КонсультантПлюс».

[9] Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 12 мая 2005 г. № 166–О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Котовой Светланы Евгеньевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 10 статьи 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

[10] Жилищный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 2004 г. № 188-ФЗ. П. 2. Ст. 15 // СПС «КонсультантПлюс».[:]