15 мая в Концертном зале Чайковского состоялось первое российское выступление американского коллектива Chick Corea Trio (Чик Кориа, Эдди Гомес, Брайан Блэйд). Исключительность события очевидна, ведь Санкт-Петербургский ангажемент Чика, назначенный на 17 мая, будет уже совсем другим: джазмен выступит без своих партнёров.

Коллектив назван именем прославленного пианиста и композитора, о творчестве которого не слышал только ленивый. Более пятидесяти лет на сцене (через месяц музыкант отметит 76-летие), перевалившее за 80 число записанных пластинок, 22 авторитетных статуэтки Грэмми, выступления с ведущими джазовыми музыкантами современности, тысячи часов сыгранного и сымпровизированного материала. Такая продуктивность не сенсационна (например, мультиинструменталист и режиссёр Фрэнк Заппа за годы своей карьеры выпустил более 60 студийных альбомов), но от этого не менее уважаема.

Творческие связи Чика Кориа и контрабасиста Эдди Гомеса начали налаживаться около полувека назад, а вот барабанщик Брайан Блэйд присоединился к команде сравнительно недавно. Пластинка Trilogy, записанная трио в 2013 году и удостоившаяся заветной Грэмми, легла в основу программы, сыгранной москвичам.

Чик приезжал в Москву несколько раз, последний – в 2011 году. И теперь зрители КЗЧ встретили его так громко, будто все эти годы пребывали в напряжённом ожидании. Помимо меломанов-ценителей, в зале собрался чуть ли не весь цвет отечественной джазовой и эстрадной сцены. Пианист, дирижёр, заслуженный артист России и руководитель коллективов «Фонограф» Сергей Жилин, певец, композитор и заслуженный артист Украины Николай Трубач, российский саксофонист Игорь Бутман, трубач Вадим Эйленкриг, певец Трофим и молодые джазмены столицы. Публика разразилась овациями, как только Чик и его партнёры сделали шаг на сцену.

Первое, что бросилось в глаза — какая-то особенная свобода, транслируемая не только мягкостью жестов и лёгкостью улыбок музыкантов, но и их внешним видом. Чик Кориа был одет в джинсы, пиджак и красные кроссовки Nike, а контрабасист блеснул незавершённостью вечернего туалета: его брючный костюм был скомбинирован с лёгкими кедами. Барабанщик Блэйд отличился фасоном джинсов: лёгкий клёш добавил музыканту шарма эпохи Boney-M. Такие наряды выглядят гораздо органичнее, чем привычный смокинговый лоск брасс-бэндов. Да и в чём играть настоящий джаз, как не в кроссовках?

Свобода, встреченная зрителем «по одёжке», подтвердилась музыкой. Концерт начался с всеобщего музицирования: вступлением к первой композиции стали короткие мотивы рояля, которые зрительский хор повторял вслед за Чиком. Такая перекличка является мощным двигателем к пробуждению публики, и манера американских джазменов исполнять джемы вместе со слушателем вполне тенденциозна. Бобби Макферрин, к примеру, вообще доверяет залу чуть ли не самые ответственные партии. Это не жест доброй воли, а беспроигрышный ход, который сближает слушателя с исполнителем.

Концерт получился приятным, тёплым и дружественным. В этот раз участники трио обошлись без головокружительных джемов и без гонок за громкостью и темповыми рекордами, они музицировали бережно и неспешно. Однако, несмотря на общую «матовость» и камерность программы, первое отделение отличалось от второго большим лиризмом и интимностью. Витиеватая и струящаяся композиция «Alice in wonderland» стала своего рода антагонистом бойкой и рельефной «Humpty Dumpty», прозвучавшей после антракта.

В перерывах между композициями Чик рассказывал кое-что о себе и об истории исполняемых сочинений: например, о танго, посвящённом его матери Анне. Танго – противоречивое явление и органически оно близко к джазу; если композитор Альфред Шнитке обыгрывал его как констатацию кризиса высокой культуры и расцвета пошлости, то танго Чика Кориа совсем иное– это очаровательное, тонкое и непрямолинейное высказывание с терпкими гармониями.

Пианизм Чика всегда отличался невычурным блеском и деликатностью, и теперь, то ли из-за камерности атмосферы, то ли из-за непринуждённости композиций, эти качества словно заострились. Он практически не пользовался Forte, словно доказывая, что сила джаза в его «слабости» — бесконфликтности, своевременности акцентов и лёгкости.

Изящные соло контрабасиста подхватывали настроение, создаваемое Чиком, а в минуты особенного одухотворения Гомез подпевал своему инструменту. Кстати, Эдди Гомез – выходец из эпохального трио Билла Эванса, поклонником которого является Чик Кориа. Эвансовская «тройка» стояла у истоков джазового трио как такового, и все современные коллективы в какой-то степени продолжают именно эту традицию.

Самый молодой участник коллектива Брайан Блейд устроил на барабанной установке изысканное действо: несомненно, окажись на кончиках его палочек немного краски, поверхности тарелок и том-томов превратились бы в импрессионистские полотна. Блейд словно сооружал вокруг себя ритмическое поле, играя своим телом: его ноги танцевали, а подвижные плечи были похожи на основания крыльев.

Будоражащие ритмы и бойкие переключения между инструментальными соло заставили публику непроизвольно двигаться, смеяться и петь. Джаз физиологичен и стихиен, находясь в близости с его мелодиями, очень трудно остаться равнодушным как душевно, так и телесно.

К моменту «биса» музыканты буквально утопали в цветах, снова и снова приносимых слушателями. «It`s so sweet, thank you so much! We have one more for you» – сказал Кориа, и зал расплескался аплодисментами. Трогательный Чик достал смартфон, сделал селфи с публикой и вернулся к роялю. На бис выпросили «Spain» – одно из самых эффектных сочинений музыканта. Под руководством джазменов пел и танцевал весь зал, и это добавило концерту завершённости: вместе начав, закончили тоже вместе.

Автор статьи: Наталья Михайлова
Фото предоставлено пресс-службой компании «Рам мьюзик»